Двор чудес

Открытка – море и скала,И на скале три пеликана.И я подумала:Бодлер не прав,Поэт не альбатрос, а пеликан —Ведь отрывает он от сердца своегоКуски, сочащиеся кровью,Звенящие живою болью,И превращает их в стихи,Кормя свои стихи собою,Как кормит пеликан своих птенцовСвоею плотью.Мне это ясно стало,Так ясно, что себя я вдруг —На мимолетное мгновенье —Увидела зобастым пеликаномС широковейными крыламиСредь моря, на скале.Со мною рядомУвидела я тоже пеликаном

Вас, Игорь Чиннов, Вас, недавноПриславшего открытку эту мне.И тут же рядом, на скале, —Совсем как на открытке, —Сидел и третий пеликан,Точь-в-точь такой же, как мы с вами.Но не поэт, а птица пеликан.1975

«В этом мире, враждебном поэтам…»

В этом мире, враждебном поэтамИ, казалось, враждебном и мне,С каждым зверем, с каждым предметом         Наяву и во снеОщущаю я братство-сестричество,Неразрывное с миром родство,Но не знаю сама, отчего —Хоть и странно сознаться мне в этом —Мне роднее всего электричество.Я одна по аллее идуВ черном, пышном, приморском саду,

Искрометно, как смех истерический,Рассыпается свет электрический,Розовея, как роза на льду, —         Нет, пожалуй, еще розовей,         Как над розой поет соловей.1950

«Об Офелии, о фее…»

Об Офелии, о фееЛира-Лир, о ЛорелееИ еще о той комете,Хвост раскинувшей по небу.И еще об этом лете,Что уходит на потребуКатастрофы бытия…Я… Но что такое я?..До чего мудреный ребус!Мне не разгадать егоДаже в ночь под Рождество.Но уже готов ответГлубочайшего прозренья,

Соломонова решенья —В этом и сомненья нет:«Я – строка стихотворенья,Посвященного судьбой —С уваженьем – мне самой».Вот я что! А я не знала,Даже не предполагала,И теперь горжусь собой!..1975

«Птица-самолет. Светлая истома…»

Птица-самолет. Светлая истома,Сдвиг во времени-пространстве.Хоть гораздо лучше мне жилось бы дома,«Муза дальних странствий»,Ты и мне знакома.Беззакатный день. Вечер длинный-длинный,И пропеллера голос лебединый.Звук звенит за звуком и за словом слово,Как в стихотвореньях ГумилеваИз «Чужого Неба»…

1975

«Дождь шумит по грифельной крыше…»

Андрею Седых

Дождь шумит по грифельной крыше,Еле слышно скребутся мышиТам, внизу, этажом пониже, —Очень много мышей в Париже.Снова полночь. И снова бессонница,Снова смотрит в мое окно,За которым дождь и темно, —Ледяная потусторонница.Как мне грустно!.. Как весело мне!..Я левкоем цвету на окне,Я стекаю дождем по стеклу,Колыхаюсь тенью в углу,Легким дымом моей папиросыОтвечаю на ваши вопросы —Те, что вы задаете во снеО вчерашнем и завтрашнем дне.1950

«Средь меланхолических ветвей…»