Двор Чудес

– Теперь они изменили тактику и нападают открыто. Беспринципные падальщики превратились в свирепых хищников под предводительством Дамы Двора Чудес.

Имя камнем повисло в гробовой тишине кабинета, стены которого были заставлены аскетичными стеллажами.

– Да уничтожит Тьма эту мерзость из мерзостей! – выплюнула преподобная.

Соединив указательный и средний пальцы, она прочертила тройной знак Крови на своем теле, как это делал доктор Бонифас в церкви на Крысином Холме перед воскресной проповедью. Мать Инкарната сначала коснулась смертного сердца, затем левой яремной вены на шее и после правой, куда обычно вонзают клыки повелители ночи.

– Поэтому вы здесь, не так ли? Для того, чтобы истребить это… это бедствие, с которым полиция вот уже несколько месяцев как не справляется?

Сурадж кивнул:

– Именно. Будем благодарны, если вы не будете сообщать полиции о нашем визите, так как мы предпочитаем вести собственное, самостоятельное расследование.

– Конечно. Но я уже сказала: вы пришли зря. Тех, кого вы хотели допросить, уже нет с нами.

Преподобная развела руками:

– Прощайте. Мне нужно работать, управлять хосписом и поставлять кровь для Факультета. В этом вопросе «Неизлечимые» всегда среди первых.

Однако я твердо решила не уходить, пока не узнаю как можно больше:

– Подождите, матушка. Души жертв с горы Парнас покинули этот мир, но что стало с их телами?

– С телами? Они лежат в морге хосписа. Чем они могут быть вам полезны?

– Возможно, ничем. А может, крупицей истины.

* * *

– Меня зовут Вермильона[27], я сестра «Последнего Пути», – приветствовала нас пожилая монахиня у входа в морг.

Сестры, которых мы встречали в хосписе, носили имена, описывающие различные оттенки человеческой крови. Таков обычай для тех, кто вступил в ряды ордена гематического Факультета.

Мы спустились в подвал, где царила постоянно низкая температура, чтобы сохранить трупы.

– Значит, вы хотите увидеть мертвых с горы Парнас? – поинтересовалась сестра Вермильона. – Следуйте за мной.

Слегка прихрамывая, она шла впереди нас, освещая путь фонарем. С правой стороны тусклый свет выхватил открытые ниши: ряд комнат-холодильников.

Стойкий запах ароматических трав пропитал это место, замедляя разложение трупов и предотвращая возможное заражение. Розмарин, бессмертник, лекарственная мята… от знакомых ароматов закружилась голова, будоража воспоминаниями. Я отчетливо увидела аптекарскую лавку отца. Деревянный прилавок, где помогала маме измельчать травы в ступке… Низкий столик, где Бастьян писал названия лекарств на глиняных горшочках… Услышала замечания старшего брата Валера, когда он видел, что мы вместо работы играли с красками… У меня перехватило дыхание. Сколько ссор и примирений, шуток и смеха звучало в этом узком магазинчике, отныне навсегда замолчавшем!

– Сюда приходят мертвые перед тем, как отправиться в последний путь, – пояснила наш гид, вырвав меня из мучительных воспоминаний.

– До того, как их похоронят, вы хотите сказать? – испуганно спросила Эленаис.

Сестра «Последнего Пути» замолчала, подняла фонарь, осветив лицо, покрытое тонкой сеткой морщинок.

– У бедняков нет индивидуального погребения. Их тела хоронят в братских могилах. Это своего рода древний негласный уговор с упырями – чтобы те не нападали на живых, парижские хосписы предоставляют им останки мертвых. По крайней мере, так было на протяжении веков, пока не появилась Дама Чудес.

Монахиня возобновила шаг.

– Только смертные дворяне и богатые буржуа могут позволить себе укрепленные склепы на кладбищах Парижа, защищенные от осквернения нечистью. Крипты в освященных местах предназначены для членов гематического Факультета.

Сестра Вермильона высоко подняла фонарь. Мы увидели многочисленные ниши в стене напротив комнат-холодильников: в каждой из них стоял гроб.

– Это могилы монахинь, которые на протяжении многих поколений соборовали неизлечимых.

Мы прошли мимо пустых камер перед тем, как остановиться у последней.

– Некоторых из них постигла та же участь, что и больных. Как бедную сестру Амаранту[28].

– Что вы имеете в виду? – спросила я.

– Сестра Амаранта была образцовой монахиней. Не жалела сил ни на учебу, ни на работу. – В хриплом голосе сестры «Последнего Пути» послышались горькие нотки. – Ей не было равных в организации библиотеки преподобной матери. Она проводила много времени с душевнобольными. В знак солидарности с больными никогда не покидала хоспис. – Сестра Вермильона скорбно вздохнула. – Ее чистая душа была слишком хрупкой для жестокого внешнего мира. Единственный раз покинув стены, она поплатилась жизнью. Два с половиной года назад, в июле, сестра Амаранта сопровождала повозку, которая должна была отвезти мертвых в братскую могилу у Барьер дю Трон. Видимо, сестра припозднилась, и один из упырей оцарапал ее в сумерках. Амаранту привезли сюда, в «Неизлечимые». Но слишком поздно: сестра заразилась и умерла менее чем через двадцать четыре часа.

Монахиня осторожно погладила гроб, как бы обращаясь к той, кто еще недавно жил в этих стенах.

– Довольно разговоров. Мы пришли в палату мертвых с Мон[29] Парнас.