Двор и царствование Павла I. Портреты, воспоминания

Восшествие на престол Павла I позволило ему вернуться в столицу, ко двору. Он получил должность церемониймейстера, но при строжайшем запрете острить. Граф Федор взял жену из старинного русского рода Измайловых. Наталия Петровна была дочерью Петра Ивановича Измайлова и Екатерины Васильевны Салтыковой. Батюшка ее был приближенным к Петру III человеком, его роль в день дворцового переворота и воцарения Екатерины II — не совсем ясна, но ему пришлось пережить при ней опалу. Воцарившийся Павел, напротив, вызвал Измайлова к себе, назначил действительным тайным советником и сделал кавалером ордена Св. Александра Невского. Словом, всячески привечал его.

Как нам известно, Наталия Петровна написала два романа, вышедшие в Париже: «Альфонс де-Лодев» (1809) и «Елисавета С… история одной русской» (1802). Сам граф Федор весьма скептически оценивал литературный дар своей супруги, о чем он не раз говорил, или писал.

Федор Гавриилович оставался при дворе Павла недолго. Очевидно он не сдержался и нарушил наложенный на него запрет — был изгнан государем из столицы с обязательством жить в своих имениях. Его досуг был заполнен весьма полезными занятиями: обучал деревенских детей азбуке, составлял всемирную историю и … покрывал лаком свои экипажи.

После воцарения Александра I граф Федор отправился путешествовать по Европе, поселяясь поочередно в Париже, Флоренции, Вене, Берлине, лишь изредка появляясь в Петербурге и однажды — в Москве. Он с приятностью проводит время среди легитимистской аристократии. Но его обманчивое самоощущение значимости собственной личности толкает его вновь и вновь на путь легковесных политических поступков. Он в качестве дипломата-любителя щедро раздает тут и там советы, не удосуживаясь подумать о последствиях — об этом мы узнаем из его записей и корреспонденций. Удивительно то, что в своих дневниковых записях он ни словом не обмолвился о таком периоде в истории России, как война 1812 г. При том, что наполеоновские войны, завершившиеся Венским конгрессом, попытки Наполеона вернуть власть и связанные с этим события присутствуют не только как фон, но и преломляются через судьбы его ближайшего окружения. Известно лишь, что он в то время находился в Париже и Лозанне.

Его вилла, расположенная на возвышенности, на берегу Сены, под Парижем, названная «Монталлегре» («Гора веселья») и обставленная со вкусом и с приличествующей русскому графу роскошью — хорошее место для досуга. Но он перемещается в Швейцарию под Лозанну, покидая ее лишь для своих поездок по Италии, где он задерживается во Флоренции. Его общество всегда приятно, его повсюду ждут.

Граф Федор был человеком пишущим. В молодости он сочинял стихи. Имел склонность к изложению своих мыслей в эпистолярной форме. Вот почему так интересны его мастерски написанные корреспонденции. В 1821 г. были отдельно изданы «Разные письма, собранные в Швейцарии, сопровождаемые примечаниями и разъяснениями». Тогда же, в Париже увидел свет и его роман «Княгиня д’Амальфи», представлявший собой подражание рыцарским романам. Его склонность к дидактизму проявилась в сочинении «Отношение воспитания к правительству» (Женева-Париж, 1818)[11]

. Что же касается труда «Рассуждения по поводу нравственного состояния Франции» (Женева, 1815), то сам Головкин как бы отрицал свое авторство, считал, что оно приписано ему, т. к. его фамилия не указана на этом сочинении. Очевидно, имело значение то обстоятельство, что русскому правительству оно не понравилось, поскольку содержало нападки на установившийся в Европе новый порядок, но более всего — на шведского короля, состоявшего в родстве с российским императорским домом.

Из дневниковых записей графа Федора, не вошедших в публикацию Боннэ, но им процитированных, мы узнаем, что именно Головкин был тем самым «секретарем», который записывал воспоминания Станислава-Августа Понятовского, в бытность последнего польского короля в России 1797–1798 гг[12]. Его участие заключалось не в механическом записывании воспоминаний Понятовского, а в их обсуждении, редактировании. Быть может, именно тогда Головкин ощутил вкус к мемуаристике.

Но, безусловно, лучшим из его творений являются «Воспоминания», равно как и среди созданных им литературных портретов, лучшим следует считать его автопортрет.

* * *

Воспоминания Головкина написаны на основе дневниковых записей, что, по словам самого графа, делало их сродни летописям. «Свой дневник, — писал Головкин, — в котором я каждый вечер отмечал события при Дворе, послужит мне своего рода летописи». Он вменил себе в обязанность не обходить молчанием в своих воспоминаниях ничего того, что он видел и слышал. Таким образом, дневниковая основа его воспоминаний повышает степень их достоверности. Писал их, по его собственному ироническому замечанию: «Между развалинами старины и приготовлениями к будущности». Дневниковые записи велись практически до самого конца. Так, одна из записей (об А. В. Суворове) датирована 1821 г., за два года до смерти.