Двор халифов

Жизнь Улайи была полна парадоксов. С одной стороны, она была талантливой женщиной, которая жила в богатой и комфортной обстановке, имела хорошее образование и могла просто позволить себе «купить» стихи у Исхака аль-Мосули за 40 000 дирхемов, пригрозив ему смертью, если когда-нибудь он проболтается, что это стихи не ее^{362}

. Когда она заподозрила, что управляющий ее имением ведет с ней нечестную игру, то приказала его бить и позорить, пока не собрались соседи и не сказали ей, что на самом деле он честный человек, и ему можно доверять^{363}. С другой стороны, ее жизнь протекала в подобии золотой клетки: тот же Исхак аль-Мосули мог слышать ее пение, но лишь из-за занавески, даже не имея возможности видеть ее. Стихи Улайи часто оставались анонимными для других, потому что она не могла показаться на людях. Есть что-то невыразимо печальное в истории этой талантливой и умной женщины, которая, склонившись перед законом непереносимых социальных условностей, могла выбрать в качестве лирического возлюбленного лишь существо, которое никак не могло исполнять на этом месте самую основную функцию.

Большинство женщин, которые были возлюбленными или наложницами халифов — не более чем имена или вообще призраки. не имеющие даже имен. Но в некоторых исключительных случаях мы имеем достаточно информации, чтобы представить себе их личности и их деяния. Четыре влиятельные женщины выделялись в те дни в хураме

и оставили свой след как в исторической литературе, так и в народной памяти. Это Хайзуран — жена Махди и мать Хади и Гаруна, Зубейда — жена Гаруна и мать Амина, Кабиха — мать Мутаза и Шагаб — мать Муктадира.

Хайзуран господствовала в хураме Махди, став первой выдающейся женщиной, которая играла столь важную роль в жизни двора Аббасидов. Ее захватывающая карьера означала, что она привлекла пристальное внимание окружающего мира — хотя сама Хайзуран проводила большую часть жизни в замкнутом, отделенном от мира хураме

и многое из написанного о ней, без сомнения, является домыслами и фантазиями. Но образ этой женщины интригует, а большинство литературных деталей хорошо совпадают с известными историческими фактами ее жизни.

Ее происхождение едва ли могло быть более скромным. Она являлась рабыней, принадлежавшей живущему в Йемене арабу, и привлекла внимание молодого принца Махди на невольничьем рынке в Мекке. Ее хрупкая красота вдохновила Махди дать ей имя Хайзуран, то есть Тростинка, и именно под ним она и осталась в истории. Они с Махди были очень преданы друг другу; рассказы говорят нам о дружеских, даже товарищеских отношениях — когда, например, они вдвоем шутили по поводу известной всем скупости его отца Мансура^{364}. Во всяком случае, с его стороны это явно была любовь, так как Хайзуран не имела ничего, кроме красоты и живого ума. Ей также повезло выносить для Махди двух здоровых сыновей, взошедших позднее на трон. Это были Хади и Гарун — мальчики смогли превзойти всех остальных детей Махди, включая сыновей от его первой жены Риты.

Когда Махди стал халифом, он освободил Хайзуран и женился на ней. Это было смелым нарушением обычаев — есть свидетельства, что дамы старшего поколения Аббасидов не одобрили ее. История, рассказанная Масуди, претендует на раскрытие роли Хайзуран и ее личности в обстановке жесткой соревновательности придворного мира.

Действие этой истории происходит во дворце Хайзуран в Багдаде, где матери детей халифа и молодые представительницы царствующей семьи расселись на армянских коврах и подушках. Возглавляет группку Зейнаб, дочь Сулеймана ибн Али. Сулейман был одним из дядей Мансура и ключевой фигурой династии. Его дочь воспитывалась как носительница традиций династии и царствующего дома, и Махди посоветовал Хайзуран проводить с нею больше времени, чтобы научиться от нее придворному этикету и манерам.

Был объявлен посетитель; в комнату вошла изящная женщина в рваном поношенном платье. Женщину спросили, кто она. Оказалось, что это Музна, супруга последнего халифа из рода Омейядов. Теперь она сильно нуждается, ей приходится жить среди простолюдинов с риском сексуальных унижений; словом, ей требовались помощь и покровительство. У Хайзуран сразу же возникла симпатия к этой женщине, и ее глаза наполнились слезами. Но Зейнаб была сделана из более крепкого материала. Она встречалась с Музной прежде и при совсем других обстоятельствах, когда Омейяды еще были у власти. Тогда Зейнаб приходила к ней просить тело своего дяди Ибрахима, казненного Омейядами, но Музна отказалась помочь, заявив: «Негоже для женщины вмешиваться в дела мужчин», — и отослала ту прочь. «Даже Мерван [последний халиф из Омейядов], — заявила Зейнаб, — был более вежлив, чем ты. Он клялся мне, что не он приказал убить моего дядю. Конечно, это была ложь, но все-таки он предложил мне или отдать тело, или организовать похороны».