Двор халифов

Музна ответствовала — перемена в их судьбах означает, что у Зейнаб есть возможность оказаться добрее, чем была она в дни ее благополучия. Но Зейнаб не захотела быть добрее, и Музна ушла в слезах. Хайзуран не хотела открыто бросать вызов Зейнаб, но послала одну из своих рабынь перехватить Муз-ну, привести ее в укромное помещение, дать женщине несколько платьев и проследить, чтобы о ней позаботились.

Махди часто приходил, чтобы провести вечер с любимой женщиной. На этот раз собрание было неофициальным, а Зейнаб к тому времени уже ушла. Когда Хайзуран рассказала Махди об инциденте, он поздравил се с тем, что она сделала, и при следующем появлении Зейнаб Махди постарался усадить Муз-ну, теперь прекрасно одетую, на почетное место. Ен выделили во дворце несколько комнат, обставили их и дали штат евнухов, как и другим женщинам. Избавленная от лишений и бесчестия, Музна дожила на пансионе Аббасидов до правления Гаруна, и когда она умерла, ее оплакивал весь хурам.

Эта история должна была продемонстрировать доброту Хайзуран и щедрость Махди по сравнению с жестокостью Зейнаб; но она говорит также о солидарности аристократии. Махди обращался к Музне «дочь дяди» — вероятно, рассудив, что если она будет обесчещена, это станет позором и новой правящей династии, а не только старой.

Центральной темой большинства рассказов о Хайзуран постоянно остается ее твердое намерение сохранить любовь Махди. Это было нелегко: он являлся мужчиной, стремившимся наслаждаться женским обществом во всех возможных ситуациях. Иногда по утрам его можно было застать в компании с очередными фаворитами и с визирем, обсуждающими свои сексуальные подвиги прошедшей ночи^{365}

. Постоянно покупались новые рабыни, они всегда находились рядом с халифом, вдобавок многие из них были талантливыми певицами, и халиф наверняка увлекался некоторыми из них. Хайзуран не имела права настаивать на моногамии (которой, как говорят, потребовала от его отца Умм Муса) — но она смогла организовать хурам таким образом, что ни одной из новых пассий халифа не удалось вытеснить ее. Похоже, что даже к моменту смерти Махди их отношения оставались такими же близкими, какими были ранее^{366}

.

Кроме двух знаменитых сыновей, Хади и Гаруна, и их менее известного брата Исы, Хайзуран родила также дочь по имени Банука. Дочка была хорошенькой, смуглой, со стройной фигуркой. Когда она была совсем молоденькой, баловавший се отец подарил ей собственный дворец в Багдаде. Махди очень любил девочку и во многом обращался с ней как с мальчиком. Он позволял ей ездить верхом в своей свите, одетой пажом, в черном плаще, тюрбане и с мечом на ремне, хотя, как сообщил один внимательный свидетель, который видел ее, проезжавшую мимо, «можно было заметить, как выпуклости грудей приподнимают плащ». Махди быв безутешен, когда его дочь умерла молодой, а поэты соперничали в написании наиболее трогательных элегий, посвященных несчастной принцессе^{367}.

Хайзуран использовала свое положение и для продвижения родственников. Согласно одной легенде, она ложно поклялась осторожному старому халифу Мансуру, что у нее нет родных, и это стало одной из причин, почему тот позволил сыну привыкнуть к новой наложнице — ведь в этом случае не появится прихлебателей, претендующих на внимание и подачки. Но молодая женщина должна была прочувствовать безопасность собственного положения, прежде чем признаться, что скрыла правду. У нее оказалась сестра Асма (которая, как утверждали сплетни, некоторое время тоже была любовницей Махди)^{368}

и брат по имени Гизриф ибн Ата, сделавший довольно скромную политическую карьеру во время правления своего племянника Гаруна.

Хайзуран была настоящей помощницей и надежной поддержкой своему мужу во время его правления — но лишь в качестве царицы-матери она приобрела реальное политическое влияние. По причинам, о которых мы никогда не узнаем, Хайзуран оказывала заметное предпочтение младшему сыну Гаруну перед его старшим братом Хади. Это стало заметно еще при жизни Махди, а после его смерти ее личные предпочтения превратились в основной вопрос внутренней политики. Существует множество хроник, излагающих подробности вступления Хади на престол, его скорой смерти и последующего прихода к власти Гаруна. Большинство этих записей принадлежат непосредственным свидетелям событий. Однако, как и следовало ожидать, рисуемые ими картины сильно разнятся; события развивались весьма стремительно, и многое из происходившего явно представляло собой семейную драму, разыгравшуюся в узком домашнем кругу. Посторонним оставалось лишь гадать, что стоит за всем этим.

Когда Махди умер (скорее всего, это был несчастный случай на охоте), Хайзуран находилась в Багдаде, Хади — в далеком Джурджане на юго-востоке от Каспийского моря, а Гарун — с отцом. За новостью о смерти Махдн последовали волнения в столице, когда взбунтовались войска. В этой сложной ситуации Хайзуран, похоже, взяла управление в свои руки и призвала на помрщь управляющего Раби и Яхью Бармакнда.