Двор халифов

Раби начал свою жизнь рабом, но Мансур даровал ему свободу. Тогда он стал мавла халифа. В арабском языке это слово имеет много значений, но в данном контексте означает «освобожденный». Статус мавла самого халифа дал Раби возможности, которых не обеспечило ему его воспитание, и надежно присоединил к правящей династии. Он по очереди был

мавла Мансура, Махди и Хади. Его сын и наследник Фадл, который, конечно, никогда не был рабом, также называется мавла Гаруна, и в конце своей жизни, когда структуру двора ранних Аббасидов разрушила гражданская война, он описывается как вообще последний мавла^{66}

.

У халифа на службе было много других мавла: некоторые служили на совсем низких лакейских должностях, другие работали высокопрофессиональными личными слугами или администраторами. Они образовывали при дворе могущественную группу, иногда даже входя в конфликт с военными и секретарями, и очень следили за соблюдением всех своих привилегий и статуса. Раби и его сын фактическими являлись лидерами этой группы.

Ко времени основания Багдада в 762 году Раби уже был одним из самых доверенных слуг Мансура. Ему дали большую полосу земли к югу от города, где были созданы огромные рынки Карха. Он сладил за возведением торговых рядов — суков, а платил за строительство его хозяин. Затем Раби было выделено настоящее поместье для строительства собственного дома

^{67}. Кроме того, ниже по течению Тигра он построил — скорее в качестве распорядителя, нежели архитектора — Дворец Вечности, который стал любимой резиденцией Мансура и его преемников.

Раби извлек огромную прибыль из своего поместья и бурного развития Багдада, но место в истории ему обеспечило положение при дворе. Множество рассказов описывает, как он допускал или не допускал людей до халифа. Когда он захотел подорвать положение визиря халифа, в котором узрел соперника, он позволил врагам этого человека посетить халифа для тихой и долгой передачи злонамеренных слухов^{68}.

Его величайшим триумфом стала гарантия мирного вступления Махди на престол халифа, когда во время паломничества осенью 775 года умер Мансур. После такой услуги по обеспечению преемственности не удивительно, что Махди оставил его в качестве управляющего. Раби, безусловно, был умным и сильным человеком, но также непреклонным и скромным. Он редко покровительствовал поэтам и не держал салона для писателей и интеллектуалов, как это делали Бзрмакиды, о которых мы услышим позднее; может создаться впечатление, что он не одобрял более фривольные черты двора Махди. И у него, и у его хозяина Мансура молодые годы были трудными, и эти люди понимали, что у молодого поколения мало опыта за пределами окружающего их придворного мира с его привилегиями^{69}

.

Его преданность Мансуру и династии была неоспорима, но Раби мог быть жесток и мстителен с соперниками, если чувствовал, что они пытаются подорвать его положение или просто не оказывают ему подобающего уважения. Когда первый визирь Махди оскорбил его, заставив ждать во время визита, а затем усадил на обычный ковер, а не на молельный коврик, Раби в ответ практически разрушил его судьбу. Не найдя ничего, что он мог бы использовать против самого визиря, он атаковал сбившегося с пути сына этого человека, обвинив его в ереси (зандака) и устроив при дворе вселяющую ужас сцену. Молодому человеку начали задавать вопросы на знание Корана, и когда открылось его полное невежество, его осудили как неверующего. Затем вызвали отца — но не для того, чтобы заставить его отказаться от сына, а чтобы тот лично его казнил. Когда отец не смог этого сделать, на его судьбе был поставлен крест; его удалили от дел и от двора^{70}. Мир двора с его интригами не предназначен для слабонервных.