Двор халифов

Фадл проявлял себя как надежный и знающий помощник, безопасная пара рук. В 794 году он был назначен на важнейший государственный пост — наместником Хорасана. Он возвел там мечети и приграничные крепости, а также уговорил принца отдаленной горной страны Ушрусан принять сюзеренитет Аббасидов. Он также чеканил деньги; когда на следующий год он вернулся из провинции, то привез с собой мешки дирхемов, каждый мешок был аккуратно опечатан^{152}.

Видимо, Джафар был более обаятельным из двух братьев. Это его описывают как товарища Гаруна по приключениям новеллы о Гаруне из «Тысячи и одной ночи»; другие источники уточняют, что халиф установил с ним очень близкую, почти эротическую дружбу. Джафар также ловил свои мгновения успеха в провинции в 796 году, когда его послали подавить волнения в неспокойной Сирии^{153}.

Несмотря на выезды в отдаленные места, братья Бармакиды и их отец большую часть времени проводили при дворе. Они получили несколько официальных постов в администрации и иногда обменивались ими: так, например, хранение царской печати было передано от Джафара его отцу Яхье. Однако не официальные службы, которые они возглавляли, а их личный и легкий доступ к халифу делали их такими могущественными. Долгие вечера, которые Гарун с Джафаром проводили вместе, слушая певцов, обсуждая поэзию, наслаждаясь самой лучшей пищей и вином, означали, что Бармакиды могут влиять на политику и оказывать одолжения как никто другой.

Бармакиды имели талант к политике и к демонстрации своих достижений. У Хорасана за время правления Гаруна сменилось много правителей, но большинство из них оставались всего лишь именами; лишь Фадл Бармакнд заслужил упоминания в хрониках, и только его восхвалял в длинных и высокопарных поэмах ведущий поэт того времени Мерван ибн Аби Хавса:

Мягок он со всеми, кто верен халифу,Но поит кровью восставших свои мечи.Превращает ханжество в древние мифы,

Правоверным славою сердца горячит^{154}.

И еще много-много в таком же духе.

Наше мнение о деятельности Джафара в Сирии составлено по нескольким строкам из длинной поэмы об усмирении им восставших, превозносящей его доблесть и рассказывающей об удаче сирийцев, которые получили правителем именно его — а также из двух версий обдуманной и весьма обтекаемой речи, которую он произнес перед халифом по возвращении. В словах, настолько елейных и льстивых, что заставляли ежиться даже современников, он разглагольствовал о своей благодарности халифу, который более щедр к нему, чем любой ровня, который сделал Джафара «одним из заметных людей своего времени» и чья новая милость «затмевает все, что было сделано до того»^{155}.

Расточительные комплименты, конечно, привлекали новую монаршую милость. И конечно, деньги тоже помогали этому. Когда Фадл вернулся из Хорасана, он, без сомнения, в подробностях рассказал халифу о своих достижениях; кроме того, он очень внимательно следил, чтобы одарить щедрыми подарками всех членов семьи Аббасидов, ведущих военачальников и чиновников. Миллион дирхемов тут, полмиллиона там^{156}. Репутация щедрого человека должна была поддерживаться постоянно.

Расточительность и шумная реклама, которой они окружили себя, не мешает оценить истинные достижения семьи Бармакидов. Нет сомнений, что именно они развили и модернизировали систему государственной администрации: рассказывают, что после их падения почта громоздилась не вскрытой в мешках. Они обеспечили ведущее положение и влияние многим поколениям секретарей, которые так много внесли в культуру Аббасидов в следующем веке. Их салоны стали местом встреч, на которых свободно можно было обсуждать различные идеи — что было недопустимо в более тесном круге самого халифа.

Пока Бармакиды эффективно занимались бюрократической деятельностью, Гарун выполнял формальные и церемониальные функции. Летом после восшествия на престол он при первой же возможности отправился в паломничество в Мекку, раздав жителям двух святых городов огромные суммы, как это делал его отец. Он ходил в паломничество еще семь раз — в 790^{157}, 791^{158}

, 794^{159}, 796^{160}, 798^{161}, 802^{162}, и 804^{163}, годах. Ни один другой халиф из династии Омейядов или Аббасидов даже не приближался к этому рекорду из восьми паломничеств (или девяти, если считать то, которое он совершил с отцом еще в 777 году), что показывает значение, которое Гарун придавал этой своей роли — особенно если учесть, что каждый поход отбирал дна месяца и даже для халифа сопровождался дискомфортом долгого путешествия по пустыне из Ирака. Его жена Зубсйда также ходила в паломничества и растратила значительную часть своего огромного состояния на благотворительные пожертвования, чтобы уменьшить трудности, переносимые более бедными паломниками.