Двор. Книга 2

— Мальчики, ой, мои мальчики, — тяжело вздохнула Аня, на глаза набежали слезы, она отвернулась к окну. — Я готова десять раз умереть, только бы вам было хорошо.

Адя возмутился, в этот раз не на шутку:

— А мы не хотим счастья, которое стоит кому-то жизни! На Тираспольской площади вышли из трамвая, Зиновий вернулся к прерванному разговору и сказал:

— Между прочим, кроме Ляли Орловой и Дины Варгафтик, в нашем дворе живет еще полковник Ланда.

— А что такое полковник Ланда? — повела плечами Аня. — У себя в госпитале он — большой начальник. Над своими больными.

Насчет визитов к Гранику Иона Овсеич был в курсе дела с первого дня и дал им четкую оценку: достаточно посмотреть, кто ходит, чтобы сделать вывод, который сам собой напрашивается. Степа Хомицкий и старуха Малая держались другого мнения: хорошо, что жильцы помнят своего соседа и заботятся о нем. Товарищ Дегтярь внимательно слушал и мог только удивляться, как охотно люди сами себе завязывают глаза, лишь бы на душе было спокойнее. Казалось бы, у тебя в доме, в твоем собственном дворе, прошли и Лапидис, и Настя Середа, и Котляр, рядом, по соседству, еще сегодня таятся всякие подонки типа Михоэлсов, Кацнельсонов, и все равно люди не хотят видеть дальше своего носа.

В отдельные моменты товарищ Дегтярь терял всякое терпение и готов был сравнить иных, даже из числа наших активистов, с людьми в упряжке, которым нужны плотные шоры, чтобы не глазели по сторонам, а шли прямой дорогой.

В больнице предупредили, что через пару дней Граника выпишут. Тося решила в этот раз поехать с Аней и взять с собой Лизочку. Но в последнюю минуту пришлось все переиграть: Лизочка устроила настоящую истерику и заявила, что не хочет ехать на Слободку, где сумасшедший дом и лежат одни сумасшедшие.

— Лиза, — возмутилась тетя Аня, — ты уже большая девочка, а ведешь себя, как дурочка!

Нет, держалась за свое Лиза, она не дурочка: все во дворе — и Лесик, и Зина, и бабушка Бирюк, и бабушка Оля, и тетя Катя — говорят, что на Слободке сумасшедший дом.

— Они врут! — закричала тетя Аня и топнула ногой. — Твой папа лежит в хирургии, а они гадкие, бессовестные люди!

У Лизочки посинело лицо, сильно дрожали губы, тетя Тося, хотя понимала, что этого нельзя сейчас делать, невольно прижала ее к себе, взяла двумя руками головку и сама прильнула щекой.

В итоге обе женщины отказались от поездки и решили поручить это мужчинам. Поскольку Зиновий был сильно занят, поехали старый Чеперуха и Адя. По дороге Иона спустился в погребок на углу Дегтярной и Тираспольской, выпили с Адей по стаканчику и захватили бутылочку для Ефима. Адя был против, человек только из больницы, но Иона ответил: немножко вина человеку всегда полезно.

На деле получилось, как предвидел старый Чеперуха: едва минули ворота, Ефим сам предложил зайти на Слободской базарчик.

— Фима, — ударил себя кулаками в грудь Иона, — неужели я мог прийти в такой день с пустыми руками! Вот так, ни за что, ни про что, тебя может оскорбить самый близкий друг!

Когда каждый пригубил и отпил свою долю, Ефим с Ионой крепко обнялись, расцеловались, хотели того же с Адей, но он уклонился.

— Аденька, — заплакал Ефим, — с моим Осей ты бегал по камням нашего двора. Кто мог тогда предвидеть: где теперь мой Ося?

Адя в ответ хотел спросить: «Где теперь моя мама, мой папа?» — но старый Чеперуха перебил и потребовал вспоминать только хорошее, потому что от плохого никакого проку, кроме камней на сердце.

С базарчика возвращались в город пешком. На улице Фрунзе, у Матросского спуска, где узкая кривая дорога подымается круто в гору, Ефим вдруг закапризничал и просил повернуть направо, к Дюковскому саду.

Старый Чеперуха удивился: Дюковский сад? Кому нужен этот Дюковский сад: до революции здесь было бандитское место, в катакомбах прятался со своей шайкой знаменитый вор Ванька-ключник! И вообще, почему надо делать такой крюк?

Ефим стоял на одном месте, как вкопанный, и смотрел в землю.

— Адя, — обратился за поддержкой старый Чеперуха, — я прав или неправ?

Да, ответил Адя, прав, но дядю Ефима, который хочет пройти через Дюковский сад, тоже можно понять.

— Это глупая философия! — рассердился Иона. — Я тебя всегда держал за умного парня, а на поверку, оказывается, как раз наоборот.

Ефим больше не хотел слушать перебранку и медленно побрел вдоль сточной канавы, которая тянулась с улицы Фрунзе до самой Пересыпи. Адя шел рядом со старым Чеперухой и объяснял, что человеку обязательно нужно дать клапан, иначе, рано или поздно, котел может взорваться.

— Сынок, — горько улыбнулся Иона, — какой котел способен выдержать столько, сколько выдерживает человек.

В Дюковском саду было пустынно, с заболоченного пруда подымался прозрачный пар, плакучая ива свесила длинные космы над черной водой, ворона одним глазом посматривала на людей с интересом и любопыством, словно ожидала, что они будут делать дальше.

— Ефим, — окликнул Чеперуха, — пора уже быть дома, а мы слоняемся, как нищие бродяги.