Двор. Книга 2

На другой день Иона Овсеич так закрутился по предвыборным делам, что поневоле забыл про Чеперуху с его письмом. Однако поздно вечером, воротясь домой, он нашел у себя в замочной скважине записку от майора Бирюка, который просил позвать его, как только хозяин вернется. Первое ощущение, когда прочитал бумажку, было такое, как будто кто-то подстерегал за углом и с размаху хлопнул по затылку, от неожиданности екнуло сердце, а потом стало досадно и стыдно, что испугался из-за какого-то пустяка.

Было еще довольно рано, начало одиннадцатого, Иона Овсеич снял шапку, пальто, кашне, немного пригладил ладонями волосы с боков и направился к двери, чтобы идти за майором Бирюком. В коридоре, однако, приостановился, несколько секунд потоптался на одном месте, поворачиваясь то туда, то сюда, пока, наконец, не решил, что нечего в такое время бежать к соседу по первому зову.

В квартире за хлопотами по хозяйству — поставил на плитку чайник, нарезал хлеба, колбасы, почистил головку лука, присыпал солью, чтобы успел пропитаться, — окончательно прошло это неприятное дерганье изнутри. Иона Овсеич уже рассчитал, что через десять-пятнадцать минут опять сможет сесть за свои конспекты и выписки, но не успел отужинать, как заявился майор Бирюк. Первым делом гость поздоровался, привел восточную мудрость — если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе — и сообщил, что один раз уже приходил, оставил в дверях записку.

После небольшой паузы товарищ Дегтярь кивнул головой: да, оставил. Андрей Петрович нахмурился: значит, прочитал, почему же не зашел?

— Ну, — хозяин налил гостю чаю, придвинул поближе сахарницу, — по-моему, это надо было понимать как просьбу, а не в приказном порядке.

— Знаешь что, — с ходу повысил голос майор, — я этих ваших местечковых хитростей не люблю: по-моему, по-вашему, по-ихнему! В эмвэдэ заходил?

Хозяин неторопливо отрезал кусок хлеба, намазал маслом, сверху посыпал сахаром, положил на блюдечко и подал гостю:

— Кушай, Андрей Петрович, это очень вкусно: меня научила моя покойная мама.

— Так, — забарабанил майор двумя пальцами по столу, — в эмвэдэ не заходил, ясно.

Хозяин намазал себе точно такой же ломоть, как гостю, отломил уголок, хорошо разжевал, по выражению лица было видно, что очень вкусно, запил глотком чаю и сказал:

— А из чего ты делаешь такой уверенный вывод, что не заходил?

— Слушай, — по-настоящему начинал сердиться майор, — ты можешь прямо ответить — был, не был — или будешь разводить эту жвачку!

— А зачем же я буду тебе отвечать, — удивился Иона Овсеич, — коли ты сам уже наперед все знаешь.

— Я ничего не знаю наперед, — сказал Андрей Петрович, — я просто делаю предположение.

Иона Овсеич потер пальцами подбородок и задумчиво произнес:

— Предположение — это гипотеза, а гипотезы не строятся на голом песке.

Майор Бирюк расставил локти на столе, подпер голову ладонями, маленькие глазки смотрели в упор, пухлые веки от напряжения еще сильнее набрякли, у Ионы Овсеича опять возникло впечатление, даже не впечатление, а скорее какое-то воспоминание, что эти пухлые веки, эти маленькие зеленые глаза, этот недобрый взгляд он уже встречал где-то в конце двадцатых — начале тридцатых годов, когда посылали по коллективизации на село.

— Слушай, Андрей Петрович, — неожиданно перешел на другую тему товарищ Дегтярь, — откуда ты сам будешь родом?

Гость по-прежнему молча смотрел, словно не к нему обращаются, Иона Овсеич чувствовал, как под этим взглядом растет внутри что-то враждебное, причем невозможно было объяснить, откуда и почему. Но тут же на ум сама собой лезла всякая чепуха, вплоть до того, что вспомнилась одна кулацкая семья из Цебрикова, обрусевшие немцы, где кроме отца было трое сыновей, все здоровые, как бугаи.

— Овсеич, — наконец заговорил гость, — ты у меня в ширинку не заглядывай, а то я могу тоже заглянуть. Понятно? Или требуется крупным планом?

Иона Овсеич вздрогнул, вроде через все тело прошел озноб, но быстро справился и попросил гостя, чтобы дал крупным планом, а то получается непонятно. Майор переменил позу, сел вполоборота, теперь перед глазами было окно, под ветром раскачивался фонарь, сверху, на тарелке, целая шапка снега, удивительно, как могла столько времени удерживаться, громко вздохнул и сказал:

— Не ладится у нас с тобой. А кто виноват?

— Майор Бирюк, — осипшим голосом произнес хозяин, — я прошу уточнить насчет ширинки: что ты имел в виду?

Андрей Петрович опять повернулся лицом к хозяину, развел руками, улыбнулся и объяснил, что ничего не имел в виду, а сказал просто так.

— Просто так? — переспросил товарищ Дегтярь. — Ну, хорошо, просто так, значит, просто так.

Гость посидел еще несколько минут, поерзал на своем стуле, приподнял рукав над часами и спохватился, что так поздно засиделись.

— Ничего, — успокоил хозяин, — зато большое дело с тобой сделали.

Майор хотел напоследок еще раз спросить насчет письма, но Иона Овсеич буквально перехватил мысль и первый обратился:

— Ну, как, Андрей Петрович, так будем наводить справки в органах, заходил Дегтярь или не заходил?