Двор Шипов и Роз

По лицу и шее покатились беззвучные слёзы, намочив грязный ворот моей туники. Она говорила, и я понимала — я никогда не попаду в те бессмертные земли. Я знала, о какой бы Матери она ни говорила, она никогда не примет меня, не обнимет. Спасая Тамлина, я проклинаю себя.

Я не могу этого сделать — не могу снова поднять кинжал.

— Позволь мне не убояться зла, — выдохнула она, глядя на меня — в меня, в мою разодранную на части душу. — Позволь не чувствовать боли.

С моих губ сорвался всхлип.

— Мне жаль, — простонала я.

— Позволь мне войти в вечность, — прошептала она.

Я заплакала, когда поняла. «Убей меня»

— говорила она — «Сделай это быстро. Не заставляй меня страдать. Убей меня». Взгляд её бронзовых глаз был бы твёрдым, если бы не горечь. Бесконечно, бесконечно хуже, чем мольбы мёртвого фэйри рядом с ней.

Я не могу этого сделать.

Но она удержала мой взгляд — удержала и кивнула.

Я подняла кинжал, и во мне что-то окончательно сломалось, что-то, что я никогда не смогу восстановить. Не важно, сколько лет пройдёт, не важно, сколько раз я буду пытаться нарисовать её лицо.

На этот раз стенали больше фэйри — её родственники и друзья. Кинжал был грузом в руке — в руке, покрытой сверкающей кровью первого фэйри.

Гораздо благороднее будет отказаться — лучше умереть, чем убивать невиновных. Но… но…

— Позволь мне войти в вечность, — повторила она, подняв голову. — Не чувствовать зла, — прошептала она — только для меня. — Не чувствовать боли.

Я схватила её за хрупкое, костлявое плечо и вонзила кинжал в её сердце.

Она ахнула, кровь дождём пролилась на пол. Её глаза были закрыты, когда я снова посмотрела ей в лицо. Она рухнула на пол и не двигалась.

Меня унесло куда-то очень далеко от себя самой.

Фэйри оживились — шевелились, шептались, всхлипывали. Я бросила кинжал, удар ясеня о мрамор взревел в моих ушах. Почему Амаранта продолжает улыбаться, если между мной и свободой остался всего лишь один человек? Я бросила взгляд на Рисанда, но его внимание было приковано к Амаранте.

Один фэйри — и мы будем свободны. Ещё один удар моей рукой.

И, может быть, после этого ещё один — может быть, ещё одно движение руки вверх и удар в собственное сердце.

Это было бы облегчением — облегчением покончить с собой своей рукой, облегчением умереть, чем жить с тем, что я наделала.

Слуга-фэйри протянул мне последний кинжал, и я уже потянулась за ним, когда охранник сорвал мешок с головы мужчины, стоявшего передо мной на коленях.

Руки бессильно обвисли. На меня смотрели зелёные глаза с вкраплениями янтаря.

Я смотрела на Тамлина, и всё рушилось — слой за слоем, ломалось и разбивалось.

Я обернулась к трону рядом с Амарантой, где до сих пор сидел мой Высший Лорд, а она засмеялась, щёлкнув пальцами. Тамлин рядом с ней превратился в Аттора, злобно мне ухмыльнувшегося.

Обманутая — снова сбитая с толку собственными чувствами. Нестерпимо медленно моя душа всё дальше отрывалась от меня, я повернулась обратно к Тамлину. В его глазах были только вина и сожаления, и я отшатнулась, едва не упав, запутавшись в ногах.

— Что-то не так? — Амаранта склонила голову набок.

— Так не… не честно, — выдавила я.

Лицо Рисанда побледнело — неимоверно побелело.

— Честно? — размышляла Амаранта, играя косточкой Юриана на ожерелье. — А я и не знала, что у вас, людей, есть такое понятие. Ты убиваешь Тамлина и он свободен, — отвратительней заигравшей на её губах улыбки я в жизни не видела. — И после он целиком и полностью твой.

У меня отвисла челюсть.

— Если, конечно, — продолжила Амаранта. — Ты не посчитаешь более разумным решением отдать свою жизнь. В конце концов: В чём смысл? Выжить, только чтобы его потерять? — её слова были ядом. — Представь все те годы, что вы собирались прожить вместе… которые теперь тебе предстоит пережить в одиночестве. Действительно трагично. И хотя несколько месяцев назад ты ненавидела наш вид так, что зарезала одного из нас — ты наверняка легко это переживёшь и двинешься дальше, — она погладила кольцо. — Человеческая любовница Юриана так и сделала.

Тамлин по-прежнему оставался на коленях, но его глаза стали такими яркими — непокорными.

— Итак, — сказала Амаранта, но я смотрела не на неё. — Что же ты выберешь, Фейра?

Убить его и спасти его Двор и свою жизнь, или убить себя и пускай они все живут рабами Амаранты, пускай она и Король Хайберна ведут свою долгожданную войну против мира людей. Нет никакой сделки, чтобы выбраться из этой ситуации — у меня нет ничего, чем я бы могла торговаться, только бы избежать этого выбора.

Я уставилась на ясеневый кинжал на подушке. На протяжении всех этих недель Элис была права: ни один человек, попавший сюда, никогда не выберется обратно. Я не исключение. Была бы я умной, я бы на самом деле заколола себе прежде, чем они смогли бы схватить меня. Так, по крайней мере, я умру быстро — так мне не придётся выдерживать пытки, которые, несомненно, уже ждут меня, возможно, меня ждёт такая же судьба, как и Юриана. Элис была права. Но…