Дворец иллюзий

Наконец настал черед Карны. Как лев он поднялся на ноги. Свет сверкал на его доспехах, как на золотой гриве. Он повернулся на восток помолиться солнцу. Затем повернулся на север поклониться своему учителю, потому что тот не испытывал к нему зависти, несмотря на свое проклятие. Соединив ладони в знак уважения, Карна подошел к могущественному Киндхаре и поднял его — легко, словно детский бамбуковый лук, что вызвало шепот удивления среди собравшихся. Когда он натянул тетиву лука, дабы проверить ее гибкость, раздался глубокий и мелодичный звук, будто лук запел в его руках. Даже Драупади в восторге затаила дыхание. Однако тут же раздался страшный грохот. Сама земля начала трястись, и каждый мог слышать далекие крики шакалов и стервятников. Брахманы закачали головами, увидев эти предзнаменования, и стали перешептываться:

— Какая беда произойдет с нами, если этот человек выиграет конкурс?

Сам Кришна сел на свое место, и великий Вьяса, который, как известно, предвидел всю историю земли в медитации, осторожно посмотрел на Карну, потому что он знал, что в эту секунду решается весь ход истории, замершей между добром и злом.

Но Дхриштадиумна, который стоял рядом с Драупади, выступил вперед и сказал:

— Хоть и славен ты, Карна, своей силой, но человек, который принадлежит к низшей касте, не может претендовать на руку моей сестры. Поэтому я покорно прошу тебя вернуться на свое место.

Глаза Карны сверкнули, как лед на солнце, но он много узнал после турнира в Хастинапуре. Он спокойно ответил:

— Это правда, что я был воспитан Адхиратой, но я кшатрий. Мой учитель, Парасурама, видел это своим внутренним глазом и проклял меня за это. Это проклятие дает мне сегодня право стоять здесь среди этих королей-воинов. Я буду участвовать в этом конкурсе. Кто посмеет остановить меня?

В ответ Дхриштадиумна вынул свой меч. Лицо его было бледно, как зимний вечер и его рука дрожала: он знал, что он не равный противник Карне. Но честь этого дома была под угрозой, и он не мог поступить иначе.

Затем, из тишины, которая воцарилась в свадебном зале, раздался голос, сладкий как песнь коэля[9]:

— Прежде чем ты попробуешь завоевать мою руку, король Анги, скажи мне имя твоего отца. Без сомнения, будущая жена, которая должна разлучиться со своей семьей и последовать за мужем, имеет право знать это.

Это была Драупади, и, говоря это, она встала меж своим братом и Карной, сняв вуаль. Ее лицо было изумительно, как полная луна после месяца облачных ночей. Но ее взгляд был взглядом воина, который видит щель в доспехах противника и вонзает свое лезвие без колебаний. Каждый мужчина в собрании, даже если и желал ее, поблагодарил свою судьбу, что не он стоял перед ней.

Карна ответил на вопрос молчанием. Побежденный, с виновато опущенной головой, он покинул свадебный зал. Но он никогда не забыл это унижение в присутствии всех царей Бхарата. И когда пришло его время отплатить надменной принцессе Панчаала, плата его выросла во сто крат».

* * *

Я не виню народных певцов за их песни. С одной стороны, события происходили именно так, как они их описали. Но с другой стороны — все было совсем иначе.

Когда Карна выполнил задание, и мой брат вышел вперед, держа руку на мече, тревога охватила меня, и мой разум помутился. Что-то ужасное должно было вот-вот произойти. И только я одна могла помещать этому. Но что я могла сделать? Я посмотрела на Кришну в надежде получить указание. Мне показалось, что он слегка качнул подбородком, но я не понимала, что он хотел этим сказать. За ним сидел, нахмурившись, Вьяса. Он предупреждал меня об этом моменте, но я не была способна вспомнить его слова. Не говорил ли он мне, что я буду причиной смерти брата? Я стиснула зубы и глубоко вдохнула. Я не уступлю так просто своей судьбе.

Дхри достал из ножен свой меч и расправил плечи. Карна навел свой лук — он единственный выбрал это оружие, чтобы стрелять в мишень — на грудь моего брата. Его глаза были красивы, грустны и решительны — глаза человека, который всегда попадает в то, во что целится.

Мое сознание затуманилось, и я помню лишь одно: я бессознательно отступила от огня, и Дхри сжал мою руку. Он был первый, кто полюбил меня. Все стиралось перед этим: дрожь при первом взгляде на Карну и оцепенение, которое охватило меня, когда он отвернулся в гневе.

Позже некоторые будут хвалить меня за храбрость, которую я проявила, поставив выскочку-сына колесничего на свое место. Другие назвали меня надменной, посчитав, что мое отношение к человеку зависит от его касты. Они скажут, что я заслужила все испытания, которые выпадут на мою долю. Однако другие будут восхищаться мной, потому что я была верна дхарме, что бы это ни значило. Но я сделала это только потому, что не могла допустить, чтобы мой брат погиб.