Дворец утопленницы

Всего несколько часов назад она сидела за столом в своей спальне, держа ручку над чистым листом, понимая, что и сегодня не напишет ни слова. Так продолжалось с самого визита геометра – слова просто не шли. И этот ступор беспокоил Фрэнки. Слишком уж напоминал о Лондоне, где слова точно так же испарялись, оставляя по себе лишь пустые страницы. В глубине души она винила во всем Джек, которая без конца звонила, но упорно молчала о том, почему до сих пор не приехала. Неизвестность заставляла Фрэнки с тревогой гадать, что держит ее в Лондоне. Не говоря уж об остальном. Погрузившись в свои размышления, она вздрогнула, когда раздался звонок в дверь.

– Гилли? – проговорила она в домофон, заранее уверенная, что так и есть.

– Фрэнсис, – раздался знакомый голос, – какие у вас планы на вечер?

Фрэнки подавила невольную улыбку.

– Да особенно никаких. А что?

– У меня есть два билета в оперу и ни одного желающего составить мне компанию.

Фрэнки много лет не была в опере – со времен той самой поездки в Париж в юности, с удивлением осознала она. Ей смутно помнилась пышно отделанная, тесная ложа – сплошная позолота и темно-красный бархат, – узкие стулья, нещадно скрипевшие, стоило только шевельнуться. А что до оперы, это, кажется, была «Богема», но точно Фрэнки не помнила. Ярче всего в сознании отпечатались цвета – вспышки красного, брызги синего – и воздух, густо, отчетливо пахнувший театром, а еще пылью, дымом и чем-то другим, плотным и насыщенным, наполнявшим все ее существо предвкушением. К домофону она подходила с намерением отказаться от любых приглашений Гилли, но сейчас, стоя среди необъятной тишины палаццо, представляя себе, как наряжается в вечернее платье, занимает свое кресло в притихшем зрительном зале, вдруг поняла, что именно это ей и нужно.

– Сегодня «Макбет», – сообщила Гилли, когда они шли к театру, и Фрэнки, взглянув ей в глаза, красноречиво выражавшие то, чего она не сказала вслух – ах, как нам повезло, какая чудесная опера, какой чудесный вечер, – подумала, что жизнь Гилли, верно, состоит из таких вот вечеров. Из удачных совпадений и идеальных мгновений, которые случаются лишь благодаря ее умению оказаться в нужное время в нужном месте и всегда сказать именно то, что нужно.

Фрэнки попыталась припомнить, нравится ли ей вообще «Макбет» – вся эта кровь, убийства, дурные предзнаменования. Послушать бы лучше «Аиду» или «Кармен», какую-нибудь историю про тяготы любви, которая принесет удовольствие, но не разбередит душу столь же сильно, как ослепительная и трагическая судьба леди Макбет.

– Мои соседки были возмущены, когда узнали, что я собираюсь потратить вечер пятницы на оперу, – сказала Гилли, явно гордая тем, что отправилась в храм культуры, а не последовала за своей стаей в какой-нибудь из местных баров. Оделась она соответственно случаю. На ней был комплект незамысловатого кроя – в талию, с длинной юбкой, – но цветочный рисунок на ткани переливался и мерцал на свету. Пальто она, несмотря на холод, оставила дома. Фрэнки чувствовала, что в своем прямом черном платье без рукавов теряется на ее фоне, и была рада, что додумалась хотя бы надеть к нему перчатки, которые – хотелось верить – добавляли образу капельку шика.

Она нахмурилась:

– Почему это?

– Они отправились охотиться, – ответила Гилли, многозначительно усмехнувшись. Девушка взяла Фрэнки под локоть и с ноткой игривой досады в голосе пояснила: – На мужчин, Фрэнсис!

– А вы что же к ним не присоединились? – спросила Фрэнки, пока они поднимались по ступенькам. Другой вопрос, вертевшийся у нее на языке со дня их первой встречи, повис в воздухе.

Гилли повернула к ней голову:

– Вместо того чтобы проводить время с вами, хотите сказать?

– Да, именно это я и хочу сказать.

Фрэнки вгляделась в ее лицо и тут только заметила, что под слоем макияжа оно выглядит совсем иначе. Впечатление было обескураживающее. Гилли казалась старше, проницательнее. Глаза из-за стрелок на веках будто сузились, а невероятной длины накладные ресницы придавали им какое-то недоброе выражение, из-за чего улыбка, почти никогда не сходившая с ее лица, смотрелась фальшиво, даже зловеще. В таком виде ей было впору не сидеть в зале, а выступать на сцене.

Гилли, похоже, не заметила столь пристального внимания к себе. Вместо этого она склонила голову набок и сказала:

– А вы все-таки немного странная.

Фрэнки отметила про себя, что вопрос она предпочла обойти стороной.

– Простите, что разочаровала.

– Вовсе нет, – начала Гилли, не уловив сарказма в ее голосе. – В некотором смысле вы именно такая, какой и должна быть писательница, – со всей искренностью договорила она.

Фрэнки не нашлась с ответом, поэтому они молча перешагнули порог театра, плечом к плечу, все еще держа друг друга под локоть.