Дворянство, власть и общество в провинциальной России XVIII века

Основным источником для изучения указанной области проблем стали формулярные списки, в которые наряду с другими данными о военнослужащем заносились и сведения о всех правонарушениях, совершенных военнослужащим, и наказаниях, примененных к нему. Сергей Мартинович Троицкий и Петр Андреевич Зайончковский в 1970-е годы впервые обратились к формулярным спискам как к основному источнику для изучения социальной структуры российского бюрократического аппарата^{1224}. Большая заслуга в исследовании формулярных списков офицеров русской армии 1812–1815 годов принадлежит Дмитрию Георгиевичу Целорунго^{1225}. Он не только проделал огромную работу по воссозданию социально-экономического облика русского офицерства 1812 года, но и доказал высокую степень достоверности формулярных списков и уникальную информативность этого источника. Комплекс этих источников отложился в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА) в фондах 489 и 490

^{1226}.

Мы составили базу данных по преступлениям и проступкам, совершенным военными дворянского происхождения, служившими в Оренбургском корпусе. Она охватывает 2042 человека, или около 80 процентов наличного состава офицеров, которые несли службу в частях корпуса с 1743 по 1802 год. При работе с графой «штрафы» выяснилось, что одни и те же проступки квалифицировались командованием в одних случаях как административные правонарушения, не влекущие судебной ответственности, в других — как преступления, требующие проведения военного судебного процесса. По этой причине необходимо рассмотреть не только списки лиц, находившихся под судом, но и дела тех, кто был наказан по статьям военного устава.

Из 2042 военнослужащих, совершивших правонарушения, 269 были рядовыми, 711 состояли в унтер-офицерских чинах. Среди унтер-офицеров первое место по численности занимали капралы (204 человека), второе — сержанты (184). Затем шли подпрапорщики (175), вахмистры (67), каптенармусы (32), 45 кадетов и 4 квартирмейстера. Наконец, 1062 человека имели офицерские чины: 1 генерал-лейтенант, 2 генерал-майора, 1 бригадир, 26 полковников, 31 подполковник, 53 премьер-майора, 43 секунд-майора, 218 капитанов, 42 штабс-капитана, 203 поручика, 154 подпоручика и 288 прапорщиков.

Статистика правонарушений

Всего побывало под судом и было наказано за различные правонарушения 113 человек, то есть 5,5 процента от числа военнослужащих, включенных в базу данных по правонарушениям. Примечательно, что из 269 дворян, служивших рядовыми, зафиксирован только 1 правонарушитель, разжалованный из подпоручиков в рядовые. Происходивший из польского шляхетства Риги дворянин Антон Жданюкевич начинал карьеру рядовым в Рижском карабинерном полку в 1770 году. В 1779 году по его желанию он был переведен ефрейт-капралом в лейб-гвардии конный полк. В 1773 году он был отставлен от службы в чине подпоручика, а в 1781 году возвратился на службу в Оренбургский корпус. В 1788 году в Московском генеральном кригсрехте Жданюкевич был судим по обвинению «в подговоре им при отъезде из Санкт Петербурга крепостного отставного секунд-майора Азарьева человека к побегу и во взятии у него из украденного у господина его денег и прочего». За это преступление он и был разжалован из подпоручиков в рядовые 6-го Оренбургского мушкетерского полка^{1227}.

Однако одно обстоятельство свидетельствует о том, что реальное число правонарушителей из числа дворян-рядовых было значительно больше. Так, из 276 дел по Оренбургскому корпусу за вторую половину XVIII века, сохранившихся в фонде Генерального кригсрехта в РГВИА^{1228}, 13 связано с рядовыми из дворян. Хотя формально и после издания в 1785 году Жалованной грамоты дворянству

действовали законы, запрещавшие выход в отставку дворянам-рядовым, не прослужившим положенного срока, на практике подобные отставки имели место. Карьерные перспективы проштрафившегося рядового из дворян вызывали большие сомнения не только у командования, но и у самого военнослужащего. Выходом из затруднительного положения служила отставка по болезни, устраивавшая всех. Естественно, формулярные списки на служащих, выбывших из полков, не составлялись. Кроме того, отсутствие формулярных списков осужденных рядовых могло быть вызвано не только их отставкой, но и отправкой на каторгу. Эти предположения подтверждают следующие примеры. Так, рядовой Василий Бочкарев за растление своей малолетней дочери был приговорен к наказанию кнутом и каторжным работам на Нерчинских заводах^{1229}. В 1752 году солдат уфимского гарнизонного полка Иван Сокуров, чьи предки служили в Уфе еще в начале XVI века, был приговорен за «смешание с коровой вахмистра Степана Соловцова к отсечению головы». Однако, как сказано в сентенции, «понеже он молод только 19 лет то бить кнутом отослать вечно в ссылку в работу»^{1230}.