Двуявь

Иногда его взгляд натыкался на Николая – тот держался поодаль, заигрывал с фигуристой рыжеволосой девицей и, кажется, вообще ни разу не вспомнил о первокурсниках. Эта комедия злила и раздражала Юру; хотелось подойти к богатырю и сказать, что Штирлиц из него – как из повидла пуля. И пригрозить какой-нибудь пакостью – например, что по возвращении в Медноярск он, Самохин, первым делом пожалуется в «контору» на назойливую и некомпетентную слежку…

– Ну, ребятки, как вам экскурсия? – спросила жена геолога.

– Очень классная, – ответила Тоня. – И, главное, закончилась вовремя. Не представляю вообще, как здесь народ годами живёт. Я бы, наверно, через неделю уже свихнулась – всё такое чужое, жуткое.

– Понимаю тебя. Уж насколько я по молодости была непоседа, а и то бывало, если экспедиция долгая, такая тоска берет, что хоть плачь. Потом, правда, на Землю вернёшься, поваляешься на травке – и снова на приключения тянет.

– Ой, как же я вам завидую. В смысле, не приключениям вашим, а вот этой вот смелости – лететь в никуда, разведывать, изучать. Не то что я – трусиха никчёмная.

– Девочка, не болтай ерунды, – «ехидина» рассмеялась, – всё у тебя будет, как надо. А пока – развлекайтесь тут, веселитесь, не будем больше вас отвлекать. Правильно я говорю, Паша?

Муж её, успевший, похоже, тяпнуть слегка сверх нормы, важно кивнул и дал себя увести. Тоня, проводив их взглядом, обернулась к Юре и улыбнулась. В её глазах отразились цветные искры, пляшущие под музыку, а может, то были отблески звёзд, и тогда он взял её за руку и потянул сквозь толпу к двери.

Свет в коридоре был приглушен, лестница уводила наверх, к гостиничным номерам. Тоня, встав на ступеньку выше, положила руки ему на плечи, он прижал её к себе, хрупкую и горячую, их губы встретились, и музыка, гремевшая до этой секунды рядом, откатилась, будто волна от берега, а они остались вдвоём, в ласкающей пустоте…

– Простите, что прерываю.

Юра, с трудом опомнившись, повернул голову. У прозрачной двери, за которой остался бар, стояла «врачиха». Удостоверившись, что сумела привлечь внимание, она сказала вежливо и спокойно:

– Юрий, уделите мне, пожалуйста, пару минут.

– Прямо сейчас? В чём дело?

– Не волнуйтесь, короткая процедура. Антонина, ещё раз прошу меня извинить.

Тоня шепнула: «Я у себя», отстранилась и вспорхнула по лестнице. Когда девчонка скрылась из виду, он угрюмо полюбопытствовал:

– Доктор, вы издеваетесь?

– Нет, даже в мыслях не было. Пойдёмте в медблок.

В палате, усадив его на кушетку, она устроилась на стуле напротив и вгляделась в его лицо. Сказала:

– После недавнего инцидента меня попросили вас обследовать регулярно – как минимум дважды в день. И отслеживать возможные изменения. Кто именно попросил – вы, я полагаю, догадываетесь.

– Да уж, не бином Ньютона. Но сегодня уже два осмотра было.

– Верно. Вроде никаких отклонений. А вот позже, на вечеринке…

– Что?

– Вы как будто отключаетесь иногда, смотрите куда-то в пространство, пока подружка не растолкает. Меня это беспокоит.

– Просто занят своими мыслями. У всех такое бывает.

– Нет, Юрий, задумчивость выглядит по-другому. Не отнекивайтесь, пожалуйста, расскажите, как есть.

– Доктор, – сказал он, сдерживаясь, – может, не будем всё усложнять? Меня там девушка ждёт. А завтра я улечу, вздохнёте спокойно и всё забудете.

– Девушка не обидится, – врач ни на йоту не повысила голос, – я с ней поговорю. Вас же, Юрий, попрошу остаться в палате. Вы взрослый человек и поймёте – так будет лучше. Мера предосторожности. Я ведь не вижу целиком всю картину, а на вопросы вы отвечать не хотите. В общем, правильно вы сказали – не будем всё усложнять. Перешлю свои наблюдения товарищам на Земле, а дальше пусть они разбираются.

– Спасибо вам за заботу, – он постарался добавить в голос побольше яда.

– Не за что. Дать таблетку?

– Давайте, – буркнул Самохин.

Когда она вышла, он долго ещё сидел, уставившись на закрытую дверь. Прикидывал – может, тоже свалить? Ничего ведь не обещал. Но, во-первых, если он сейчас пойдёт к Тоне, то рискует там столкнуться с «врачихой», а во-вторых, это будет слишком похоже на детский сад.

Снова навалилась усталость, будто он весь день таскал кирпичи. Юра, смирившись, налил воды, проглотил таблетку и лёг. Сон без сновидений накрыл его почти моментально.

Наутро, по уже установившейся традиции, настроение оказалось паршивым. Он хмурился и за завтраком, и при посадке в орбитальный челнок, и при переходе на межпланетник. С кислой физиономией проследил, как Марс, похожий на печёное яблоко, проваливается в черноту за кормой, и лишь после этого почувствовал некое облегчение. Тоня, следившая за ним искоса, сказала:

– Ну наконец-то. А то я всё боялась – укусишь.

– Тебя – не буду, не бойся, а этих бы покусал с удовольствием. Пусть их потом от бешенства прививают.

– Да ладно тебе, не так уж и плохо съездили. Все живы-здоровы, «химеры» твои больше не появлялись…

– Не знаю, может, ты и права. И вообще, спасибо, что со мной полетела, иначе я бы вообще зачах за эти три дня. Какое сегодня, кстати, число?

– Пятое, воскресенье. Послезавтра на демонстрацию.