Двуявь

По мере того, как приближалась Земля, их – да и других пассажиров тоже – охватывало нетерпеливое возбуждение. Дом звал и манил. Когда пилот объявил о прибытии на платформу «Центр-4», в салоне дружно захлопали. Юра и Тоня, простившись с попутчиками, нашли свой челнок и всё оставшееся время до пересадки простояли возле окна, за которым беззаботно вертелась голубая планета.

А в Медноярске на космодроме их встречал Фархутдинов.

– Не стоило беспокоиться, – сказал ему Юра и едва не добавил, что ни капельки не соскучился, но вовремя удержался.

– Я на служебном транспорте. Если не возражаете, Юрий, сначала подбросим даму.

До городишки, где жила Тоня, долетели за пять минут. Она попросила высадить её на стоянке маршруток – сказала, там должен встретить отец. Самохин поцеловал её на прощанье, пообещал завтра позвонить, а когда она вышла, спросил у Фархутдинова:

– Теперь что? Допрашивать меня будете?

– Потащу в кровавый застенок, – пообещал тот, не моргнув глазом. – Я, как вы понимаете, прочёл отчёты моих коллег и разделяю их беспокойство по поводу вашего состояния. Поэтому хотел бы предложить помощь, а именно – встречу с компетентным специалистом.

– Со специалистом? В какой же области, интересно?

– Вы несколько раз подряд просили снотворное. Понимаю вас – не хотите опять столкнуться с «химерами». Но, к сожалению, и в нашем… гм… основном деле прогресса за это время не наблюдалось.

– Я вам вроде не обещал чудес к определённому сроку.

– Верно, не обещали. Но мы, грешным делом, очень надеялись, а время потихоньку уходит. И вот теперь вдруг всплывает закономерность: есть снотворное – нет прогресса. Не хотите ничем поделиться, Юрий?

– Ладно, – устало сказал Самохин, – вы опять меня раскусили. Я вижу странные сны – в смысле, помимо тех кошмаров с «химерами». Из этих снов я пытаюсь извлечь подсказки, что делать дальше. Но сновидения прекратились, идеи не появляются.

Лицо комитетчика стало сосредоточенно-хмурым. Он сделал паузу, размышляя, потом произнёс:

– Напомню – я ограничен в своих возможностях. Хочу вам помочь, но способен сделать это лишь косвенно. Решение вы можете найти только сами. Однако наш спец – скажем так, психолог – мог бы проконсультировать вас по поводу сновидений, если вы, конечно, не против и намерены идти до конца.

– Да, намерен, – пробурчал Юра. – Пусть всё это кончится – и, желательно, поскорее. Везите к своему мозгоправу.

Машина села у комитетского здания; стоял уже поздний вечер, светились окна и фонари. Фархутдинов, успевший за время полёта написать кому-то через планшет короткое сообщение, повёл студента не в кабинет, а в другое крыло. Приоткрыл одну из дверей:

– Виталий Фёдорович, к вам можно?

Помещение слегка напоминало медпункт – кушетка, во всяком случае, здесь имелась. Хозяин же оказался дядей лет сорока пяти с незапоминающимся лицом и бледной улыбкой. После взаимных приветствий и представлений он сказал Фархутдинову:

– Спасибо, дальше мы сами.

– Если что – зовите, я у себя.

Психолог указал студенту на кресло:

– Прошу. Я ознакомился с материалами, Юрий, и у меня составилось впечатление, что вы не любите долгие предисловия.

– Терпеть не могу.

– Отлично. Признаюсь, в этом вопросе я с вами солидарен, так что перейдём сразу к делу. Если я правильно понял коллегу, вы видите некие интересные сны. Не откажетесь поделиться?

Самохин поведал о подгнившей версии Медноярска. Хозяин кабинета слушал спокойно, будто речь шла о самых заурядных вещах, и не встревал с вопросами, лишь потом поинтересовался:

– Значит, картины той жизни вас увлекают? Несмотря на некую мрачность?

– Ну, это вроде как научное любопытство. Я же историк.

– Понимаю. И сны появились только сейчас?

– Ну да, в эти дни. Вернее, первый намёк – ещё в сентябре, когда нам задали эссе в универе. Но в тот раз ничего почти не запомнилось – только общие контуры.

– В сентябре – то есть вскоре после того, как ваш дед отправился в рейс?

Юра почувствовал раздражение:

– Виталий Фёдорович, давайте без этих психологических подковырок. Ну да, я жил с дедом после того, как родители погибли в аварии. Он в эти годы работал на космодроме, не улетал с Земли. А тут я школу закончил, и его пригласили в рейс. Он сначала отказывался, но я ему сказал – соглашайся. Я уже не ребёнок, чтобы за мной присматривать. И если вы собираетесь выстроить на этом теорию…

– Простите, Юрий, но я всего лишь уточнил время, когда у вас появились странные сны. Эту нужно для дела.

Самохин ещё с полминуты сопел, взъерошившись, но всё же взял себя в руки:

– Ладно. В общем, сны стали чётче, когда на ладони появилась отметина. А снотворное их убило – забористая штука.

– Да, таблетки, грубо выражаясь, усиленные. Вне Земли кошмарные сны – не редкость, такие препараты нужны. Но давайте вернёмся к нашей проблеме. Вы ищете способ, чтобы лучше запомнить картины из зазеркалья. Так?

– И чтобы я проснуться успел, пока «химеры» меня не сгрызли. Можете помочь?