Двуликие. Игра на опережение-2

— Это не страшно, — Дрейк ободряюще улыбнулся. — Это всего лишь бал, на него можно пойти и с другом. Я говорю об иных знаках внимания. Будь осторожна и со своими, и с его чувствами.

— Я постараюсь, — пообещала я тихо, подумав, что это был, пожалуй, наш первый разговор не как учителя и ученика, и даже не как друзей, а как… отца и дочери.

И в груди от этого осознания разливалось тёплое и приятное, но горькое чувство. Словно я вновь обретаю то, что давным-давно потеряла.

.

К Пауку Дрейк меня проводил, но я и не возражала по этому поводу — за прошедшие часы привыкла, что он рядом. Странно, меня обычно все раздражают, особенно тёмные эльфы, но он как-то… иначе ощущался. Не как чужеродный элемент, а как что-то своё и знакомое.

Про то, что я обещала Коулу помощь с Пауком и про его условия, магистр знал — Эмирин рассказала. Без подробностей, только очевидные факты. Поэтому он и не волновался за меня — не думал, что это может быть связано с заговором против императорской семьи. Хотя… может, и думал, но не показывал этого.

Мы расстались возле лавки Паука, при этом я пообещала Дрейку возвратиться в академию сразу, как наша встреча с артефактором закончится, и дать знать, что я вернулась — либо зайти к нему в кабинет, либо попросить саму академию передать эту информацию. И пока я переваривала тот факт, что академию можно попросить что-то передать «устно», Дрейк заявил:

— Надо тебе переговорник подарить. Нужное приспособление.

— Дорогое, — покачала головой я, но он только улыбнулся, и я не стала спорить. Мне в этот момент почудилось, будто я слышу его мысли. Мне казалось, Дрейк думает, что он пропустил более двух десятков моих праздников, и теперь обязан это компенсировать и мне, и себе. От подобных мыслей было маетно, поэтому я предпочла забить их поглубже в себя и больше не рассуждать. Пусть делает, что хочет. Главное, чтобы хотел…

Паук встретил меня сразу за порогом собственной лавки. Оглядел с ног до головы, будто я была не в повседневном платье, а в бальном, остановил взгляд в районе шеи… Тут же захотелось схватится за это место — там висел мамин амулет. И мне стало страшно, что Паук сможет его увидеть или ощутить. Глупо, ведь на подобное способны только те, чью кровь Триш брала для создания амулета, или их родственники. А Паук…

Я нахмурилась, но додумать не успела.

— Пойдём, — произнёс мужчина, развернулся и махнул рукой, поманив меня за собой.

Мы пришли в ту же комнату, в которой были и в прошлый раз. Паук усадил меня в кресло и начал давать то один, то другой амулет, проверяя их действие и записывая всё в старую тетрадь с кожаной обложкой. Но взгляд его при этом блуждал, и мне всё время казалось, что мыслями артефактор находится где-то в другом месте.

— Почему ты согласилась помогать этому эльфу? — поинтересовался он вдруг, проколов мне безымянный палец и размазав капельку крови по мутно-зелёному кристаллу, из-за чего тот на мгновение стал прозрачным, а затем вновь помутнел. Интересный эффект.

Я на мгновение помедлила, думая, как лучше будет ответить. В итоге решила не огрызаться в стиле «не ваше дело», а сказала правду:

— Он мой друг. Почему бы и не помочь? Тем более, что мне это совсем не сложно.

— Друг? — Паук усмехнулся, рассматривая кристалл. — С таким дурным характером?

— Вы тоже не сахарный, — возразила я решительно. — Однако у вас наверняка есть друзья.

Артефактор резко поднял голову и поглядел на меня внимательно и остро.

— Нет.

— Что — нет? — не поняла я.

— У меня нет друзей, — повторил с такой обезоруживающей невозмутимостью, что я растерялась. Как это — нет друзей? Даже у меня есть друзья.

— Почему? — поинтересовалась я с удивлением. — Должны же быть… близкие…

— Нет, — Паук пожал плечами, — не должны. Близкие делают нас уязвимыми, через них можно подобраться и больно ударить. Поэтому — нет.

— А-а-а, — протянула я понимающе, — вы пережили что-то подобное?

Странный у нас какой-то разговор получается…

— Было дело. А ты? Разве нет?

Я поневоле вспомнила смерть самого близкого для меня человека и вздохнула. Да, наверное, когда у тебя нет тех, кого любишь, жить как-то проще — не за кого бояться, не над кем дрожать. Но подобная жизнь казалась мне неполноценной.

— И я. Но всё равно… я бы не хотела жить без друзей и родных. Ради чего тогда вообще жить?

Паук быстро отвернулся, словно ему вдруг расхотелось на меня смотреть. И ответил глухим и тихим голосом:

— Ради мести, например.

Я скривилась.

— Серьёзно? Вы же взрослый человек! Я мечтала отомстить, когда мне было десять лет, но сейчас понимаю — напрасно. Если бы я отпустила свою боль, было бы гораздо лучше. Тем более, что тот, кому я хотела отомстить, этого не заслуживал.

— Почему ты так решила?

— Узнала его лучше.

Паук вновь повернулся ко мне, по-прежнему сжимая в ладони мутный кристалл, и я, стремясь уйти от ставшего слишком странным разговора, спросила:

— А вот эта стекляшка вам зачем?

Несколько мгновений артефактор молчал, будто не понимал, о чём я спрашиваю. Да и взгляд у него тоже был мутным, как этот кристалл.