Дыбенко

— Владимир Александрович интересный человек, — ответил Ильин-Женевский. — Окончил Владимирское военное училище, однако служить в армии отказался, подал в отставку. В 1905 году он и Феликс Дзержинский подготовили и провели восстание в Ново-Александрии (Польше), за что оба попали в тюрьму. Освободили по амнистии. А через год за организацию восстания в Севастополе Антонова приговорили к смертной казни с заменой 20 годами тюрьмы. Товарищи устроили побег. Некоторое время скрывался в Финляндии, затем вернулся в Петербург. Выступал перед моряками Кронштадта. Блестящий оратор! II снова тюрьма, эмиграция… Недавно приехал на родину и вот по заданию Якова Михайловича Свердлова направляется к нам.

— Хорошо, что Владимира Александровича присылают к нам, примем с флотским гостеприимством, — сказал Дыбенко.

— Колчак обещал Керенскому вырвать балтийцев из-под влияния большевиков, — заметил Жемчужин.

— Не по Сивке воз. Пусть не лезут в чумкой монастырь со своим уставом. — Дыбенко попрощался.

Шла подготовка к флотскому съезду. Председатель Центробалта все время был на кораблях, среди матросской массы и внимательно следил за колчаковскими «пропагандистами». Вначале тревожился за Ревель, там много соглашателей. Однако когда «гости» потребовали «поддержать Временное правительство», ревельцы дали достойную отповедь. «Не позорьте добрую память потемкинцев и очаковцев», — заявили они. Даже эссровско-меньшевистское большинство Ревельского Совета отказало черноморской делегации «в содействии по устройству собраний» ввиду явного их провокационного характера. А когда колчаковец Фельдман опубликовал в буржуазной газете клеветническую статью на балтийцев, черноморцы публично отмежевались от своего вожака и написали в газете «Волна», что не дадут Фельдману «возможности выступать от имени делегации».

— Провокационная затея Керенского и Колчака лопнула как мыльный пузырь, — радовался Дыбенко. — Теперь будем ждать вестей с Черноморья от Чугунова.

Кончался последний весенний месяц, теплый, солнечный. На 25 мая 1917 года назначено открытие 1-го съезда моряков Балтийского флота в большом зале женской гимназии на Аркадской улице.

Накануне большевики-центробалтовцы собрались в Мариинском дворце, в комитете РСДРП (б), чтобы обсудить проекты докладов и решений. Дыбенко знал: предстоит жаркая схватка. На съезд выносятся два проекта устава: один подготовлен Центробалтом, второй — штабом флота и комиссаром Временного правительства Онипко. «Во что бы то ни стало мы должны отстоять свой устав, — уже в который раз говорил председатель. — Не забудьте, у ревельцев засилье эсеров и меньшевиков, с них не спускайте глаз!»

…Утро выдалось по-настоящему летнее… Поднимаясь на празднично украшенную сцену, Дыбенко, чуть улыбнувшись, сказал шагавшему рядом Николаю Маркину — делегату Кронштадта:

— На море сегодня полный штиль, а здесь, прислушайся, ураган страстей. Бурлит зал…

Собралось 220 делегатов. Около трети — большевики, почти четверть — меньшевики, эсеры, анархисты, остальные беспартийные. Много гостей. По числу делегатов Ревель шел за Главной базой: гельсингфорсцев — 84, ревельцев — 76, кронштадтцев — 38.

Съезд открыл Дыбенко. Он призвал товарищей делегатов, представителен славного революционного Балтийского флота, провести свой первый съезд организованно, принять такие решения, которые бы отражали думы и чаяния каждого матроса.

Однако лишь только приступили к выборам президиума, началась неразбериха: каждая делегация наперебой предлагала своих кандидатов. Больше всех шумели ревельцы. «Действуют напористо. Здесь меньшевики и эсеры задают тон», — тревожился Дыбенко, постукивая карандашом по графину, призывая к спокойствию.

Наконец избрали президиум. И сразу представитель ревельской делегации вскочил на трибуну и зачитал проект наказа. Уже первый пункт гласил — требуем полного доверия Временному правительству, военному и морскому министру Керенскому. Было ясно: все это написано под диктовку начальника дивизии подводных лодок капе-ранга Вердеревского (его будто протаскивают на пост командующего флотом вместо Максимова). «Если примем этот наказ, весь съезд пойдет наперекос», — негодовал Дыбенко. От волнения у него лицо зарделось, глаза округлились, заблестели…

Делегаты сидели группами, «землячествами». Председатель Центробалта переводил взгляд с гельсингфорсцев на кронштадтцев: «Дайте же бой соглашателям!!!»

Слово попросил Николай Маркин, среднего роста, коренастый, с чубчиком на высоком лбу. Говорил быстро, темпераментно:

— Если мы начнем с подобных елейных наказов, станем настраивать съезд на восхваление буржуазного Временного правительства, то, скажу откровенно, от нашего пребывания в Главной базе толку не будет, лучше уж сразу разъедемся на корабли и сдадим мандаты. От имени и по поручению кронштадтской делегации предлагаю — наказ ревельцев отвергнуть как неприемлемый, вредный.

Маркина поддержал кронштадтец Соловьев, гельсингфорсцы Марусев и Штарев. Последним выступил Дыбенко. Он резко осудил предложенный проект, призвал делегатов не утверждать его.