Дыбенко

— Теперь послушайте наши условия, — сказал Дыбенко. — «Народно-революционное правительство Таврии» беспрекословно подчиняется Советской власти; отряды Григорьева преобразовываются в бригаду; во все полки и батальоны направляются комиссары и специалисты дивизии. А если эти наши условия, не будут приняты, представителей арестуем, а в отряды пошлем матросский бронепоезд в составе 150 бойцов с пушками и пулеметами.

Подействовало! Все условия были приняты.

2 февраля Дыбенко и Петриковский доложили Реввоенсовету Украинского фронта: «…соглашение между нами и атаманом Григорьевым состоялось сегодня в 15 часов дня. Атаман Григорьев принял наши условия, признал высшую власть Временного рабоче-крестьянского правительства и высшего командования в лице Реввоенсовета… Он согласился на переформирование своих отрядов в регулярную советскую армию. Его делегация находится еще у нас, ожидая распоряжений от вас…»

Дыбенко побывал у Григорьева. «Ну и воинство!» Уголовники, кулаки, анархисты; дисциплины не признают, пьянствуют, грабят население… Атаман обещал навести «примерный порядок» и сражаться на стороне Красной Армии. И как бы между прочим заметил:

— Лишки наговаривают на нас. Люди мы смирные. — О Махно сказал: — Не верю я батьке. Плут он, подведет нас.

«За обоими вами надо зорко смотреть, одним миром мазаны», — подумал Дыбенко. В этом своем мнении еще сильнее убедился, когда познакомился с заключением особой комиссии Высшей военной инспекции, проверявшей махновцев (и григорьевцев тоже). В ней говорилось: «Кулака и деклассированного элемента в бригаде много…» Инспекция сделала вывод: «Ввиду того что анархистский «дух разрушения» очень силен в махновцах, трудно поверить в искренность полного подчинения Советской власти».

Состоялась встреча Дыбенко с Махно. «Батька» небольшого роста, очень подвижный, лицо землисто-желтого цвета, щеки впалые, отчего скулы резко выделяются, глаза глубоко запрятаны, пряди черных волос свисают на плечи; на нем широкий темный костюм, барашковая шапка и высокие сапоги, это делает его похожим на циркового клоуна. Говорит резкими фразами, после каждой повторяет: «И только!» «Хитрая лиса». Махно заявляет, что будет сражаться вместе с Красной Армией против деникинцев… Все время юлит, торгуется, просит «подкинуть» побольше оружия и под конец восклицает:

— Я за Советы. И только!..

Расположились махновцы в Екатеринославской губернии в своей «республике», селе Гуляй-Поле, прозванной Махноградом. Жили весело. На улице крепко подвыпившие горланили песни, плясали. Всюду гремели граммофоны. Сам батька и его приближенные «штабники» устраивали пьяные оргии. После завершения переговоров Махно устроил Дыбенко пышные проводы. Чего только не было на столе: жареный гусь, поросенок с хреном, окорок, колбаса домашнего приготовления и обилие спиртного. Гостей обслуживала молодая женщина, веселая, озорная. Удивлялся хлебосольный хозяин, «почему дорогой гость торопится, ни к чему не прикасается».

Когда Дыбенко стал уходить, Махно, поднявшись на цыпочки, закинул голову, но, так и не дотянувшись до плеча гостя, проговорил:

— Давай хоть сфотографируемся. И только!

Всю дорогу Дыбенко не мог отвязаться от тяжелых мыслей: «Хлебнем мы горюшка с этими атаманами».

Дыбенко вернулся в Александровск, где находился штаб дивизии. А следом пришел приказ. Читали и недоумевали:

Приказ № 18

по войскам группы Харьковского направления

21 февраля 1919 года

1. Войска, входящие во вверенную мне группу, приказано свести в дивизии, а посему приказываю: из частей, находящихся под командованием т. Дыбенко, Григорьева и Махно, образовать одну стрелковую дивизию, которой впредь именоваться 1-й Заднепровской Украинской советской дивизией. Начальником этой дивизии назначается т. Дыбенко П. Е.

2. Из отрядов атамана Григорьева образовать 1-ю бригаду…

3. Из отрядов Северной Таврии образовать 2-ю бригаду…

4. Из отрядов Махно образовать 3-ю бригаду…

Вр. командующий группой Скачко.

Врид начштаба Карташов

[29].

— Чудеса! — воскликнул Дыбенко. — Второй раз заставляют создавать одну и ту же дивизию.

— Действия начальства не обсуждаются, — пошутила Коллонтай, вспомнив прошлогодние события под Нарвой.

Из штаба Скачко уже приходили нечеткие, запоздалые, а то и противоречивые приказания, распоряжения, инструкции. Вот и этот приказ: кто же назначен командиром 2-й бригады?

— Оставим все как было, — сказал Петриковский. — И в бой поведем… А Скачко не станем строго судить, он ведь не строевик. — И рассказал: Анатолий Евграфович Скачко во время мировой войны был фронтовым журналистом в звании капитана, во время революции перешел на сторону восставшего народа; в январе 1918 года — начальник штаба Украинской советской армии. — Теперь он временный командующий Харьковским направлением и наш непосредственный начальник. Вот, пожалуй, и все, что мне известно…

Вскоре появился и сам Скачко. Дыбенко он понравился: подтянутый, немногословный, держался просто.