Дыхание грозы (Полесская хроника - 2)

Приезжий с Миканором уселись около воза, перекусили - и снова взялись за косы. Пока можно было косить, махал косою гость рядом с Миканором, не давал никак куреневцам разгадать загадку. Правда, личность самого приезжего скоро была выяснена; кто был поближе, узнали, а кто был далеко, услышали, что приезжий - не кто иной, как председатель райисполкома Апейка; но загадку это обстоятельство не только не прояснило, а как бы запутало еще больше: зачем он тут, зачем добрался аж до мокутьского болота; почему не приступает к своему руководящему делу, а машет Даметиковой косой! Не было бы странным, если бы он, такой прыткий, добравшись сюда, приказал, как надлежит начальству, собрать всех, приказал бы помолчать и стал бы говорить о политике, о том, что надо выполнять куреневцам, чтоб не быть в долгу перед государством Стал бы, как другие, расхваливать колхозы, призывать вступать в них. Этот же не приказывал, махал и махал косой, словно и заботы другой не было; таил, что привело его в такую даль...

Утро было солнечное, все болото поблескивало и как бы дымилось. Люди посматривали на гостя, гадали, но не останавливались - косили, ворошили ряды, словно аисты, деловито белели по всей ширине болота, на котором торчало уже немало стогов. Солнце пекло, трава привяла, кое-кто уже бросил косить, а городской гость все махал и махал косою, будто только для этого и приехал.

Первая не выдержала Сорока: повесив косу на дубок, напрямик через ряды, через некошеное направилась к Миканорову помощнику. Стала рядом, уперла руки в бока, важно проследила, как он работает. Знала - все, кто может видеть, смотрят на нее.

- Что, тетка, проверяете, какой косец? - хитровато глянул председатель. Он вытер немужицкой ладонью лицо:

пот разъедал глаза.

- Косец, не секрет, управный! - отозвался в тон ему Миканор. - Нанял не жалею! Косец - молодец!

- Косец - игрец! Да очень же старается!

- Марку ж надо держать! Чтоб не осрамиться сразу!

- Перед кем же ето такой старательный?

- Как перед кем! Перед хозяином! Перед Миканором, дядькой Даметиком!..

- Косец - молодец! Не сумневайтесь, тетко!

Сорока взглядом кольнула Апейку:

- Агитировать за колхоз прибыл?

Апейка воткнул косовище, затаил улыбку.

- Да нет же! Видите, помочь вот Миканору надо! По службе человек занят, а отец - старый!.. - Уловив хитрый, испытующий взгляд женщины, с усмешкой, доверительно наклонился к ней. - Ну, и, признаться, заработать хочу! Зарплата малая!

- Совсем обеднел: год не пил, два - не ел! В чем только душа держится! - Сорока подтрунивала так же игриво: понимала шутку. - Что ето власть твоя обеднела так?

- Да власть тут ни при чем! Дорого все! - Апейка видел: за шуточками баба выпытывает что-то, ждет, нарочито серьезно, озабоченно спросил: Может, вам надо помочь?

Она будто и не удивилась:

- Поможешь! Вспашешь с ладоньку - беду наведешь на Сорокину головоньку! Скосишь какую частицу - кулачкою назовешь молодицу. Мол, батраков нанимает - семь потов выжимает!..

- Вам, тетка, не страшно! - засмеялся в ответ на Сорокины присказки Апейка. - Вам сделаем исключение: у вас особые условия, вы - вдова!

- Вдова - сама себе голова! А как начнется коллективизация, дак не поглядите, скажете: иксплутация!

- Дак, может, теперь и мне эксплуатацию припишут? - в шутку перепугался Миканор.

- Упишут! Сама в сельсовет схожу! Начальству в уши нажужжу.

Как ни показывала себя беззаботной Сорока, пошла назад, чувствовал Апейка, недовольная: ничего толком и не вызнала! Вскоре за ней наведался Андрей Рудой; курил, рассуждал о большой политике, осторожно, дипломатично подходил тоже: какие важные дела привели сюда председателя райисполкома? Гомонил, суетился Зайчик; молчал больше, внимательно, вдумчиво слушал Чернушка; гостей за день перебывало у Апейки достаточно. Он все посмеивался, уверял: помочь Миканору приехал и заработать надо. Он видел, что никто не верит ему, и был доволен той загадочностью, которая росла вокруг него, вызывала к его визиту все больший интерес. С этой загадочностью росло будто и значение его приезда сюда.

Не было ничего удивительного в том, что под вечер, когда стала спадать дневная горячка, людей снова потянуло к Миканорову огоньку. Потянуло далеко не всех, многие из хозяев неотрывно приросли к своим возам, своим наделам, как некиим рубежам обороны, настороженно следили издалека, будто ждали вражеского нашествия. Огни, что неспокойно краснели по всему болоту, напоминали Апейке бивуаки времен войны, как когда-то под Рачицей или под Микашевичами... Перед боем...

Видно, многих из тех, что сидели в обороне около возов, представляли у Миканорова огонька жены. Женщин было больше среди тех, кто окружал Апейку. Они держались вместе, то гомонили меж собой, то прислушивались к тому, что говорили мужчины с начальником; больше всех - Андрей Рудой, который добивался какого-то "научного" подхода...

- Дак скоро в коллектив нас погонят! - вломилась вдруг грубо Сорока. Апейка заметил: на людях она как бы похвалялась своей грубоватостью, смотрите, мол, какая я смелая!