Дыхание розы

Клеман хотел было встать, но граф посоветовал ему:

– Сиди. Ты еще слишком юн, мой мальчик… Тем не менее тебе известно, что некоторым приходится прощаться с детством раньше других. Прошу тебя, подумай и хорошенько поройся в своей памяти. Это жизненно важно. Ты мне говорил, что этот негодяй Эд де Ларне и его подручная служанка стоят за кознями, позволившими инквизиции арестовать мадам Аньес. Будто она приютила еретичку, сама того не зная, эту…

– Сивиллу.

– Верно.

Клеман прикусил губу и неожиданно признался:

– Это моя мать.

Граф внимательно посмотрел на ребенка, а потом сказал:

– Вот, значит, почему мадам Аньес так настойчиво хотела удалить тебя из своего окружения.

Неуместная нежность вкралась в страх, который Артюс испытывал уже несколько дней. Он знал многих мужчин. Солдат, которые без малейших колебаний отдали бы ребенка в руки инквизиции, лишь бы избавить себя от опасного судебного процесса. Но она, женщина, у которой – как он думал – не было никакой опоры, бросила инквизиции вызов. Она не могла не знать о той яростной борьбе, которая происходила в умах монахов. Разрываясь между плотскими желаниями и своими обетами, монахи боялись или ненавидели женщин и их красоту. Они охотно приписывали дьяволу слабость, которую чувствовали в присутствии женщин, тем самым признавая себя невиновными. А раз это так, то Флорен уж конечно не станет утруждать себя воздержанием. Артюс понимал это. Но ненависть к женщинам, желание иметь над ними пагубную власть – все это было тесным образом связано с плотью.

В душе графа боролись два чувства: отвращение и ярость. С тех пор как Артюс увидел, как Аньес собирала мед и успокаивала медовых мух, он каждое утро грезил об ее длинной бледной шее. Он хотел вдыхать ее аромат, прижиматься к ней своими губами. Он грезил о длинных изящных руках, державших вожжи с грациозной твердостью, твердостью настоящих всадников. Он видел, как они скользили по его животу, обвивались вокруг его пояса. Это видение стало столь четким, а также столь неуместным, что он прогнал его. Однако Артюс был уверен, что видение вновь вернется, едва его воля ослабеет.

– В письме, которое ты привез с собой, мадам де Суарси упоминала о тайном влиянии, гораздо более могущественном, чем влияние ее коварного сводного брата.

– Да, именно к такому выводу мы пришли, монсеньор. Эд де Ларне мог заплатить инквизитору. Однако он не мог гарантировать ему влиятельной поддержки. Влияние Эда де Ларне ограничивается его вотчиной, а она намного меньше вашей. Значит, вмешался кто-то другой, тот, кто укрепил позиции Никола Флорена.

Артюс подошел к одному из окон, в которые были вставлены маленькие квадратики редкого в то время стекла, скрепленные между собой свинцом. Заложив руки за спину, он смотрел на свой сад, который осень окрасила в рыжие и охровые цвета. На небольшом расстоянии от окна пара лебедей плавно скользила по водной глади пруда. Столь элегантные в своей стихии, они, едва ступив на землю, становились такими неуклюжими! Однажды он подведет ее к ним, поддерживая под руку. Он познакомит ее с несговорчивыми лебедями, высокомерными павлинами и ланями-альбиносами, которые будут следить за ними своими огромными бархатистыми глазами. Однажды он скажет ей: «Я люблю бродить среди этих запахов, смотреть на эти чудесные цветы»,[7] а она ему ответит, вкладывая всю свою душу, всю свою нежность в слова из произведения мсье Кретьена де Труа*: «Я подвергла вас испытанию. Не стоит больше грустить, поскольку я люблю вас еще сильнее, так же сильно, как вы любите меня, я это знаю». Однажды. Скоро.

Избавиться от Флорена. Убить его, если в том возникнет необходимость.

Артюс удивился, услышав, как отвечает ребенку, словно речь шла о собеседнике, равном ему по возрасту:

– Флорену известно, что с королем Франции меня связывают узы дружбы и привязанности, возникшие еще в детстве. Значит, его наглость, его… неприкосновенность можно объяснить лишь поддержкой Рима. Добавь к этому, что у нас сейчас нет Папы и что мы не знаем, кто станет преемником Бенедикта. Видимо, Флорена поддерживает человек, пользующийся в Ватикане огромным влиянием, но не понтифик. Этому не следует удивляться. Покойный Бенедикт был милосердным человеком, реформатором. Он мог бы повести нашу историю по пути сострадания и великодушия. Но они не дали ему времени. Восемь месяцев правления… Я уверен, они постарались, чтобы его правление оказалось коротким. Видишь ли… Я чувствую, что враги Папы – это наши враги.

– Но кто? – спросил Клеман.

– Мы отыщем нашего врага, мой мальчик, клянусь тебе. А теперь оставь меня.

Командорство тамплиеров Арвиля, Перш-Гуэ,

октябрь 1304 года

Расположенное в самом центре древнего края карнутов,[8] на дороге, ведущей в Сантьяго-де-Компостела, командорство тамплиеров Арвиля было создано в числе первых благодаря щедрости сеньора де Мондубло, Жоффруа III, который подарил рыцарям Храма тысячу гектаров лесных угодий. В 1130 году здесь обосновались несколько рыцарей, которых сопровождали конюшие и братья-ремесленники.[9]