Дыхание ветра

Только волки могут сравниться с ними в скорости, и только волчьи клыки обладают той остротой, которая необходима для того, чтобы разорвать плоть вампира.

Человек, которого укусил вампир, не становится таким же, всё это домыслы и фантазии тех, кто якобы встречал своих знакомых в новом образе. Вампир, выпив кровь человека, приобретает всю информацию о своей жертве, иногда даже может принять её облик, только и всего.

Но люди могут быть слугами вампиров, для этого вампиры дают им выпить своей крови, чтобы навечно привязать к себе. Последние времена они этим в основном не пользуются, так как полностью влились в жизнь людей.

Наши смертельные враги живут среди нас, а мы даже не предполагаем, что это так.

У оборотней очень сильна родовая память, она передаётся от отца к сыну на протяжении многих тысячелетий, всё, что один оборотень когда-либо узнавал о вампирах, записывается в памяти и передаётся следующим поколениям. Поэтому мы всегда готовы к тому, чего на самом деле никогда не видели.

В общем, моя подсознательная готовность к нападению вампиров, не дала мне возможности контролировать себя в пещере, даже не помогло то, что Анна крепко сжимала мою руку. Думаю, что я мог обернуться волком прямо на её глазах, чем страшно бы её напугал, но этого не произошло. К счастью Анна отпустила меня и побежала предупреждать руководителя о том, что мы покинем пещеру.

Как только она это сделала, я испытал не выразимое словами облегчение и тут же контроль над своим телом отдал зверю.

Нельзя было терять ни секунды, сбросив за ограждение ошмётки одежды, которая была на мне с утра, я выбрался из пещеры и, крадучись, чтобы не попасться никому на глаза, пробрался в лес. Зато в лесу я смог развить хорошую скорость, мчась домой напрямик, через холмы и препятствия. Мне надо было быстро переодеться и вернуться обратно до того, как наш класс поднимется из пещеры наверх.

Напрямую было километров десять — я их с лёгкостью преодолел. Потом вернулся в человеческий облик, оделся и помчался обратно, заметив, что, не будучи волком, тоже могу развивать приличную скорость, перепрыгивать через огромные провалы в земле, поваленные ветром ветхие стволы засохших от старости вековых пихт, поросшие мхом валуны и другие препятствия, которые встречались на моём пути.

Добравшись до места, я ещё некоторое время ждал всю группу, когда они поднимутся наверх. Увидев меня, Аня облегчённо вздохнула и выказала своё недовольство тем, что я неизвестно где пропадал.

Она страшно рассердилась на меня, игнорировала моё присутствие, но я был только рад, что она не разговаривала со мной. Что я мог ей сказать? Ведь я терпеть не мог лгать и изворачиваться. А как можно было объяснить своё поведение безо лжи? Да я и терпеть не мог всяческие объяснения. Некоторое время я не подходил к ней, чувствуя, что она в отвратительном расположении духа.

Уже после спасения Антона из пучины мутных вод под водопадом, я заговорил с ней.

Она плакала, впервые с того момента, когда мы познакомились. Этого я не ожидал. Увидев на лице девушки слёзы, я растерялся и не смог сдержать своих чувств. Любой дурак, глядя на меня, мог бы догадаться о том, как сильно я её люблю.

Я снова разозлился на себя, на свою слабость, наговорил лишнего, кажется даже, немного напугал её, но не в силах был противостоять тому притяжению, которое она на меня оказывала. Думаю, что нас одновременно потянуло друг к другу, потому что она вдруг обняла меня, а я, как будто, ждал этого — прижал тоненькое тело девушки к себе со всей нежностью, на которую только был способен. Гладил её волосы, заплетённые в тугую косу, вдыхал аромат кожи и готов был просто взлететь от счастья.

В этот момент я отчаянно желал, чтобы так было всегда, чтобы не надо было её никуда отпускать, чтобы не нужно было разжимать объятий. Все мысли и желания перестали тревожить, важным было только то, что кроме Анны мне не нужно абсолютно ничего, лишь ради неё стоило жить. В тот момент я понял, почему волки любят — чтобы иметь смысл.

— Ты злишься на меня? — спросила Аня.

— Конечно, нет, — ответил я. Как мог я злиться на то существо, которое было мне дороже всего на свете? Конечно, не мог.

— Всё равно, я должна просить у тебя прощения, — проговорила она так тихо, что слова её терялись в плеске воды.

— Не должна, — так же тихо ответил я.

Она подняла ко мне своё лицо, и я утонул в её прекрасных васильковых глазах. Отчаянно захотелось поцеловать её, но я не позволил себе этого.

— Саша, ты мне очень… дорог, — прошептали её губы.

Я не знал, что сказать, все слова разом вылетели из головы. Только и мог смотреть на неё и молчать, когда надо было сказать, что она тоже мне дорога, но момент был бесповоротно упущен. Потом мы услышали голоса, и мне пришлось девушку отпустить, разжав объятия. Приближались одноклассники, которые, видимо, искали нас.

— Наверное, надо возвращаться, — сказала она.

— Да, — согласился я.

Мы пошли навстречу ребятам, которые, в самом деле, искали нас. Увидев нас, кто — то из девчонок закричал:

— Всё в порядке! Они здесь!