Дыхание земли

– Это касается только нас, – процедила я сквозь зубы. Не в силах больше продолжать этот разговор, я бесцеремонно прекратила его и зашагала прочь. Неприятности буквально нанизывались одна на другую. Наследник! От злости я задышала чаще. Не дождутся они от меня ничего подобного! Я не желаю жить с человеком, который стал моим мужем. Уж если на то пошло, и он скоро от меня откажется. Нельзя же поверить, что он вечно будет мириться с подобным положением. Ну а когда он устанет, все будет очень легко устранить… Кто знает о нашем браке? Разве что наши близкие и отец Медар. Можно вообще сделать вид, что ничего такого не было!

Самые безумные мысли лезли мне в голову. Я быстро шла по аллее, бормоча сквозь зубы проклятия. По правую руку от меня темнели два озера, соединенные друг с другом водным каналом. Через канал был переброшен ажурный каменный мост из генуэзского мрамора. Он просто тонул в собственном отражении – и его белые колонны, и легкие арочные своды… Мириады опавших листьев, румяных, лиловых и шоколадных, покачивались на светло-зеленой воде. Сильно изрезанная линия берега кое-где глубоко вдавалась в него длинными языками, поросшими чахлыми рыжими соснами и высокими лиственницами, – их хвоя под влиянием осени уже становилась лимонно-желтой и устилала землю пушистым ковром. Вероятно, на озерах летом есть лилии…

Совсем рядом, за тисовой аллеей, отсеченные от замка водным пространством, находились конюшни. Я пошла туда, сама не зная зачем.

Главный конюх по имени Люк почтительно пропустил меня к ипподрому. Я остановилась, увидев Александра…

То, что я увидела, поразило меня в самое сердце. Герцог, казалось, объезжал жеребца – сильного, огромного, черного, как смоль, с бешеными, налитыми кровью глазами. Жеребец закусывал удила, громко ржал и бросался из стороны в сторону. Александр, натянувший на руку поводья, боролся с ним не менее упорно. В руке у него была тройная плеть. Он хлестал ею коня с такой силой, что круп жеребца уже был покрыт алыми полосами и клочьями пены.

Я впервые видела герцога с таким выражением лица. Казалось, он охвачен остервенением и готов убить это чистопородное животное, если оно не подчинится ему. С невероятной силой он до крови пронзал его бока острыми шпорами. Плеть, не останавливаясь ни на минуту, свистела в воздухе.

– Что это он делает? – прошептала я в ужасе. – Объезжает лошадь?

– Да нет! – лениво отозвался Люк. – Этот жеребец уже объезженный. Уже три месяца, как он его купил. Просто Дьявол слишком нервничал, вот его хозяин и воспитывает!

– Ничего себе воспитание! – воскликнула я. – Да он же просто остервенел! Он убьет этого вашего Дьявола!

– Убьет – значит, такова воля Божья, ваше сиятельство!

Я прикусила губу, видя, что конюх давно привык к подобным зрелищам, и мрачным взором наблюдала за происходящим. В этот миг Дьявол, громко заржав, рывком метнулся в сторону, и я видела, как герцог вылетел из седла. Ужас сдавил мне горло. Мне казалось, теперь уж Александр мгновенно будет растоптан взбешенным жеребцом.

Но борьба была еще не завершена. Подобно пружине, герцог молниеносно вскочил с земли, крепко оперся на одно колено. Жеребец почти вырвался на свободу, взвившись на дыбы, но, несмотря на падение, герцог ни на минуту не выпустил из рук корду. Стремительным движением намотав ее на локоть, он с невероятной силой натянул толстую веревку и удержал Дьявола.

Делом секунды было для герцога снова вскочить в седло. С необыкновенной жестокостью он всадил острые шпоры в бока лошади – я сама видела, как струей брызнула кровь. Дьявол еще раз заржал, в последний раз взвился на дыбы, но герцог беспощадно рванул поводья так, что губы коня наверняка были разорваны.

Еще через секунду Дьявол покорился всаднику и, послушный его руке, почти грациозной иноходью пошел по дорожке. Ноздри жеребца раздувались, глаза были налиты кровью, но животное больше не сопротивлялось. Было даже трудно поверить, что такой огромный конь все-таки дал себя взнуздать.

Герцог подъехал к нам, небрежно бросил поводья Люку и подошел ко мне.

– Отлично, ваше сиятельство! – восхищенно сказал Люк. – Где только вы научились такое проделывать!

Александр молча дал ему знак отойти и поклонился мне. Я едва ответила, еще слишком пораженная всем увиденным. Лицо герцога было сейчас спокойно, но я помнила, каким оно было десять минут назад, – искаженным яростью, неистовством, безжалостностью.

– Я не знала, что вы так жестоки! – невольно вырвалось у меня.

– Я? Жесток? – Он нахмурился. – Вы полагаете, силы были неравны и я имел преимущество?

– Да! Имели… Вы же обладаете разумом. И я видела, вы готовы были убить его, если он не послушается!

Он усмехнулся.

– Странно, что вас это возмущает. По-вашему, следует ездить на лошади, которая не обращает внимания на ваши приказы? На вашем месте я бы не экспериментировал.