Дыши в такт со мной (СИ)

Клео взрослела, а они всё так же стояли на этом холсте, спасаясь от дикой стихии, пытаясь, держаться друг за друга.

Их встретил Марк. Любимый официант Эвелин.

Ему было всего семнадцать, когда он впервые обслуживал их столик.

Клео помнила его кудри, счастливую улыбку и то, с каким упорством он поднимал её стаканчик с мороженым, что она роняла на льняную скатерть каждые пять минут, отвлекаясь на каждого постороннего.

Сейчас ему было уже тридцать пять. Он, наконец, смог укротить свои кудри, и теперь они превратились в послушные волны. Его улыбка больше не была такой счастливой, а Клео уже забыла, каким на вкус было то мороженое.

— Марк, я так рада, что я здесь, - открыв меню, Эвелин каждый раз блуждает взглядом по отпечатанным закорючкам, точно видит их впервые. – Мне всё так нравится…

— Мисс Макалистер, - Марк протягивает Клео меню, когда подавшись вперёд, Эвелин вырывает его из рук дочери.

— Я сама ей закажу. Я всегда ей заказываю, - посылая дочери хищную улыбку, Эвелин закрывает картонную папку в кожаном переплёте. – На закуску я хочу ваших невероятных креветок в сливочном соусе.

— Никакой соли? – Марк приподнимает взгляд над блокнотом, усмехнувшись, Эвелин шлёпает его по руке.

Клео хочется раздражённо закатить глаза, он задавал ей этот вопрос каждый раз.

— На второе я буду тунца и овощи в горчичном соусе, - постелив салфетку на колени, Эвелин подвигает к себе стакан воды. – Для Клео зелёную фасоль с фундуком, а потом ваш лёгкий овощной супчик. Только не добавляйте помидоры, мясной бульон, и, конечно же, никакого перца.

Кивнув, Марк удаляется, оставляя Клео и Эвелин в полумраке.

— Обожаю это место, - пожав плечами, Эвелин оборачивается. – Оно никогда не изменится. Уже я покрылась морщинами, а здесь каждый стул всё такой же.

Клео цепляется за стакан воды и выпивает его до дна, пока мать разглагольствует о красоте помещения.

— Итак, - сложив руки на груди, Эвелин вновь возвращает всё своё внимание к дочери. – Как твоя первая летучка?

— Довольно,… неплохо, - Клео с шумом сглатывает.

— Когда я увижу твои новые идеи в действии? Ты понимаешь, что без одобрения совета я не могу принять это в журнал.

Кивнув, Клео откидывается на спинку стула, пытаясь, стать чуть дальше от матери, заполнявшей всё пространство вокруг.

— Да, я всё… понимаю. Мы начали работать, и я надеюсь, что…

— Я расскажу тебе, как всё будет, - Эвелин поправляет кольцо на указательном пальце, крохотный бриллиант едва заметно мерцает в огнях свечей. – Мы приедем за три дня до выхода журнала. Три дня. К этому времени он должен быть собран. Целиком, кроме твоих новых колонок. Их мы будем рассматривать отдельно, и если они нам не понравятся, ты берёшь материал центрального офиса журнала.

— Но… - Клео теребит салфетку, свисающую ей на колени. – Разве это не глупо, выпускать совершенно разные журналы? Я думала, что ты будешь…

— Контролировать каждую строчку? – усмехнувшись, Эвелин отрицательно качает головой. – Всё будет не так милая. Теперь это твой офис, я в нём начинала, когда моя мать восседала в Сан-Франциско, и ты здесь начнёшь. Она хотела видеть, каким я сделаю этот журнал, и я этого хочу. Когда тебе достанется весь наш бизнес, ты сможешь делать, что хочешь. Объединять филиалы, уничтожать их, но пока я жива, всё будет так, как я сказала.

В горле пересыхает, а крохотная капля на кромке бокала извещает лишь о том, что когда-то в нём была влага.

— Если нам понравятся твои новшества, то я согласна внести их в наш журнал по всему миру. В каждом выпуске, в каждой стране будут отпечатаны слова, что скажут твои… невероятные писатели, которыми ты так восхищена, - Эвелин закатывает глаза. – Тебя устраивает такой вариант?

Клео задумчиво кивает в ответ.

И о чём она думала, когда соглашалась, прекрасно зная, что мать в неё не верит?

Ей хотелось посмотреть в лицо женщины, что растила её двадцать три года и сказать, что знает правду.

Знает, что она недостаточно хороша для неё, что она обуза, дешёвка, и она ничего не стоит.

Но что-то внутри, какая-то крохотная крупица надежды, точно клочок старой бумаги, умоляет молчать.

В словах всё равно нет никакого смысла. Эвелин лишь рассмеется ей в лицо, а Джейми с удовольствием будет наблюдать крах Клео.

Если она опозорится, журнал превратиться лишь в набор скопированных слов главного офиса.

Ей просто нужно продержаться, и верить в людей, что…

— Боже мой.

Логан Андерсон.

Куда, он, чёрт побери, делся? Он не приносил ей заполненные формы.

Он что, ушёл?

— Детка, в чём дело? - Эвелин изучает Клео озадаченным взглядом.

На столе появляется закуска, перед Клео целая миска фасоли и крохотных крупиц фундука, похожих на кунжутные семечки.

— Мне нужно вернуться в офис… - он ведь в офисе? Или ушёл? А что, если увидев стол сардин, он ушёл? Развернулся, плюнул в лицо Роксаны и свалил?

Нет, она бы рассказала ей… или не рассказала?

— Не смеши меня, с чего бы вдруг тебе нужно было в офис? Тебя там ничего не ждёт, помимо пустой пластиковой тарелки, - Эвелин кладёт в рот нежно-розовую креветку, позволяя бледно-жёлтому соусу стекать по губам.

Её лицо искажается гримасой удовольствия.