Джатаки. Избранные рассказы о прошлых жизнях Будды.

Так сказал он. И все семь братьев и сестра — восьмая, покинув великие богатства, наполнявшие их дом, и толпу проливавших слезы друзей, близких и родственников, удалились из дома для подвижнической жизни. Вместе с ними ушли в лес всем сердцем им преданные один их друг, служанка и слуга. Они поселились в одном огромном лесу, в лесной пустыне, возле большого озера дивной красоты, с чрезвычайно чистой синей водой, днём сияющего красотой пышно распустившихся дневных лотосов, а ночью словно улыбающегося массой расцветших белых лотосов, над которыми носились рой пчёл. Каждый обитал в чарующей своим уединением сделанной из листьев отдельной хижине, которые были построены на некотором расстоянии друг от друга и скрыты от взоров тенистыми деревьями. В этих хижинах они проводили время, предаваясь исполнению принятых на себя обетов; их дух все время был погружен в созерцание. В каждый пятый день они сходились к Бодхисаттве для слушания наставления в святом законе. И он вёл с ними различные, глубоко проникающие в их душу, высоконравственные беседы, наставляя их в созерцании, указывая на греховность земных наслаждений, всячески восхваляя удовлетворение, доставляемое самоотречением, порицая лицемерие, болтливость, леность и другие пороки, указывая путь к ясности и спокойствию души. Ушедшая вместе с ними в лес рабыня, исполненная глубокого уважения и преданности к ним, продолжала служить им. Нарвав лотосовых стеблей на озере, разделив их на доли и положив на больших лотосовых листьях на чистом берегу пруда, она, постучав деревянными палочками и возвестив этими звуками о часе принятия пищи, сама удалялась. После этого эти святые, совершив, как приличествует, молитву и возлияние, один за другим последовательно, начиная со старшего, подходили и каждый, взяв полагавшуюся ему долю стеблей лотоса, вкушал их надлежащим образом в своей хижине и потом проводил время, предаваясь всеми своими помыслами созерцанию. Ведя такую жизнь, они даже не виделись друг с другом, исключая время слушания наставлений в святом законе.

Их безупречный образ жизни и высоконравственное поведение, любовь к полнейшему уединению и склонность к созерцанию снискала им повсюду великую славу, и Шакра, владыка богов, явился туда, чтобы испытать их. Увидев, как все их помыслы направлены на созерцание, узрев их отвращение к дурным делам, отсутствие стремлении к наслаждениям и постоянство их дивного спокойствия, он, став ещё более высокого мнения о их добродетелях, замыслил испытать их.

Без вожделений кто живёт в лесу, стремясь к душевному покою, в сердцах всех добрых возбуждает тот глубокое почтенье к добродетелям. И вот, когда рабыня, нарвав и очистив лотосовые стебли, нежные и белые, как бивни молодого слонёнка, разделила их на равные части и разложила на лотосовых листьях, блестевших, как зелёные смарагды, украсила каждую часть, рассыпав тычинки и лепестки цветов лотоса, и затем, постучав деревянными палочками и тем дав знать мудрым отшельникам, что наступил час принятия пищи, удалилась, Шакра, владыка богов, для того чтобы испытать Бодхисаттву, спрятал первую часть лотосовых стеблей.

Когда исчезнет счастье и наступит горе — тогда-то, словно раскрываясь, познаётся сила стойкости душевной добрых.

И вот Бодхисаттва, приблизившись к месту, где находилась первая часть лотосовых стеблей и увидев, что его доля стеблей исчезла с лотосовых листьев, на которых она лежала, а листья были разбросаны, подумал про себя: «Моя доля лотосовых стеблей кем-то уже взята»,— и с этой мыслью, без всякого волнения и гнева в сердце вернулся обратно и, войдя в свою хижину, как и обычно, погрузился в созерцание. Не желая возбуждать неудовольствие, он не рассказал об этом никому из других мудрых отшельников. Другие же его братья, думая, что он уже взял свою часть, как обычно, один за другим взяли каждый свою долю стеблей лотоса и, съев их каждый у себя в хижине, предались созерцанию. Подобным же образом Шакра сокрыл часть лотосовых стеблей Бодхисаттвы и на второй, и на третий, и на четвёртый, и на пятый день.

И все время сердце великосущного Бодхисаттвы оставалось безмятежно спокойным, как и раньше.

Не прекращенье жизни, а душевное волнение считают смертью праведные; вот почему для сохраненья жизни даже в душевное волненье не приходят мудрые.

И вот в полдень мудрые отшельники по своему обыкновению сошлись у Бодхисаттвы в его хижине для слушания святого закона и увидели, что его тело исхудало ещё больше, щеки и глаза глубоко ввалились, прекрасные краски на лице поблёкли и голос утратил свою прежнюю силу; однако, как ни был он истощён телесно, не истощились его душевное спокойствие, стойкость и добродетели, и на него было также приятно смотреть, как на молодой месяц. Приблизились к нему и, предварительно с почтением приветствовав его, обеспокоенные его видом, они обратились к нему с вопросом: