Джатаки. Избранные рассказы о прошлых жизнях Будды.

И нишадец, хотя его сердце очерствело от постоянного проявления жестокости, был поражён в самое сердце этими его словами, свидетельствовавшими о пренебрежении к жизни, сиявшими любовью к господину, сильными своей высокой благородностью, украшенными твёрдостью и приятностью. Проникнутый изумлением и глубоким почтением, он, почтительно сложив свои руки, сказал Сумукхе:

«Хорошо, хорошо, о высокоблаженный!

И для людей и для богов такая добродетель чудо, которую ты проявил сейчас, для господина жизнью жертвуя!

Поэтому я твоего царя с почтением великим отпускаю; ему, который для тебя приятней жизни, кто неприятное бы сделать мог?»

Промолвив так, нишадец, невзирая на повеление царя, проявляя высокое почтение к владыке лебедей и проникнувшись состраданием, выпустил его из сети. Тогда Сумукха, военачальник, сердце которого было исполнено величайшего ликования вследствие освобождения царя лебедей, с радостью и любовью взирая на нишадца, сказал ему:

«О утешение друзей! Как я тобой утешен был сегодня освобожденьем лебедей царя, так много тысяч лет тебя пусть утешает толпа друзей, родных, о друг мой!

Так пусть бесплодным же не будет труд твой этот! Ты, взяв меня и лебедей владыку, здоровых и несвязанных, обоих во дворец представь царю.

И, несомненно, царь твой, владыку лебедей с советником его увидев, в великой радости пожалует тебе, мечты все превзойдя твои, премного денег, которые твою умножат радость».

И нишадец подумал: «По его неотступному желанию пусть же увидит царь эту поразительно прекрасную пару лебедей» — и, освободив чудесных этих птиц из силка, он представил их обоих, невредимых и несвязанных, царю, произнеся:

«Подарок дивный этот осмотреть благоволи, великий государь: с военачальником своим сюда мной приведён царь лебедей прекрасный».

И царь, с сердцем, преисполненным великой радостью и удивленьем, посмотрев на тех лебедей, прекрасных, как два больших слитка золота, чарующе блиставших своею красотой, сказал нишадцу:

«Мне расскажи подробно: каким путём к тебе попали в руки птицы эти, неповреждённые, несвязанные обе, хотя лишь по земле ходить способен ты?»

Услышав это, нишадец, поклонившись царю, сказал: «Расставил много крепких я сетей для птиц повсюду, где они играют, в озерах и прудах.

Тогда доверчиво, без опасении, прекрасный этот лебедь, бродя по берегу, ногой попался в сеть, которая была там скрыта мною.

А этот лебедь, несвязанный, подсев к тому, меня просить принялся его освободить и самого себя как выкуп предлагал за жизнь владыки лебедей.

Своею жизнью жертвуя охотно, с настойчивою просьбой обратился он ко мне словами человечьими, в которых ясен и приятен каждый слог.

Его тем словом дивным и твёрдым поведением его на благо господина так умилен я был, что выпустил его владыку с жестокостью моею вместе.

И птиц царя освобожденьем обрадован был он глубоко! Различными приятными словами меня он побуждал к тебе с собой явиться, чтобы мой труд из-за бесплодности его тяжёлым не был.

Таким-то образом, закону правды преданный глубоко, носящий облик птицы, кто б ни был он, в мгновение одно в моей душе он даже мягкость пробудил. Птиц повелителя освобожденье помня и обо мне радея, с владыкой лебедей явился сам сюда он во дворец».

Услышав это, царь, обрадованный и поражённый всем сердцем, предложил царю лебедей золотое сидение, достойное быть троном царя; его ножки, дивно прекрасные, сверкали блеском различных драгоценных камней; оно было покрыто дивным покрывалом; роскошные покойные подушки пышно лежали на нем; внизу у него было удобное подножие для ног. Достойное служить первому советнику тростниковое сидение было предложено Сумукхе. И Бодхисаттва, помыслив: «Теперь время обратиться с дружеским приветствием», своим приятным, как звон колец на ногах у женщин, голосом обратился к царю:

«Сияния и прелести вместилище твоё есть тело! Все ли в нем здорово, скажи, о здравия достойный? Здорово ли и тело добродетелей твоих, и дышит ли оно, как должно, вздохами могучими речей, деяний?

И посвятил ли ты себя защите подданных своих, во благовременье им расточая милости и наказанья? Преумножаешь ли ты этим славы блеск, любовь всего живого и добро?

С советниками, не причастными к обману по чистоте своей, искусными в делах и преданными долгу, ты размышляешь ли о благе подданных твоих, и от сего не отвращён ли ум твой?

Когда твоим правленьем мудрым и доблестью твоей лишённые величия соседние цари к тебе с мольбами обращаются, являешь ли ты состраданья красоту, а не пренебрежение к доверью?

Твои поступки, с благим, приятным и полезным не стоящие в противоречье, высокомужественный муж, всем добродетельным любезны ль? Распространяются ль они повсюду успехом славы? Врагами воздыхающими им наносится ли вред?»

И царь, в своей радости проявляя чистоту своих чувств, сказал ему в ответ на это:

«Сегодня у меня благополучье полное, о лебедь, и так всегда и будет: ведь встретился я с добродетельным, чего давно желал!

Когда ты в сеть попался, то в легкомыслии своём и в буйной радости не причинил ли своей суровой властью этот птицелов тебе мучений?