Джатаки. Избранные рассказы о прошлых жизнях Будды.

Убила черепаха ведь себя, не к месту рот открыв,

Когда держала палку ту, убила словом собственным.

Запомни, господин, ты хорошенько,

Не длинно надо говорить, а умно.

Сам видишь, от болтливости погибла черепаха та.

Тогда царь, догадавшись, что речь идёт о нем, спросил Бодхисаттву: «Ты обо мне говоришь, мудрейший?» — «О великий царь, ты или кто другой, разговорчивый сверх меры, не избежит подобного несчастья».

С этого времени царь стал воздерживаться в речах и постепенно сделался неразговорчивым.

Учитель, приведя эту историю, отождествил перерождения: «Тогда черепахой был Кокалика, двое тхер были гусями, Ананда — царём, а я был мудрым советником».

(Перевод В.В. Вертоградовой)

Джатака о шелухе

«Ведомо крысам, где шелуха...» — такими словами Учитель — он жил тогда в Бамбуковой роще — начал рассказ о царевиче Аджаташатру.

Ибо, как говорят, после зачатия царевича у матери его, дочери царя Кошалы, возникло — что часто бывает у беременных — неодолимое желание напиться крови из правого колена мужа её, царя Бимбисары. Об этом она поведала своим прислужницам. Царь же, прознав про это, призвал звездочётов и вопросил:

«Говорят, царицу одолела странная прихоть. Что сие означает?» Звездочёты отвечали:

«Государь, означает сие, что сын, получивший земное воплощение в лоне царицы, убьёт тебя и захватит царство». Отвечал на то царь:

«Если сын мой убьёт меня и захватит царство, что в том плохого?!» Он рассёк ножом своё правое колено и, наполнив кровью золотую чашу, подал царице.

Царица же задумалась. «Если сын, зачатый в моем лоне, должен убить отца своего, — размышляла она, — так на что он мне?!» И с тем она принялась мять и греть живот свой, чтобы выкинуть. Услыхав про то, царь призвал её к себе и сказал:

«Ходят слухи, милая, что сын мой меня убьёт и захватит царство, но ведь я все равно состарюсь и умру. Дай же мне узреть лицо сына и не совершай ничего такого, что ему повредит!» Но царица не послушалась, стала ходить в дворцовый сад и там мять свой живот, так что царю, когда он проведал про то, пришлось запретить ей туда выходить.

И вот плод в лоне царицы созрел, и она родила сына. И раз царевич был ещё до рождения врагом отца своего, то и нарекли его в положенный день именем Аджаташатру — Враг До Рождения. И царевич рос, окружённый друзьями и челядью.

Однажды Учитель, сопровождаемый пятью сотнями монахов, явился к царю во дворец и уселся в покоях. Царь же, велев сперва ублажить всех монахов во главе с Буддой разными яствами и напитками, почтительно приветствовал Учителя и сел поодаль, дабы внимать слову дхармы. В это время в покои ввели пышно разряженного царевича. И царь, выказывая великую любовь к своему чаду, привлёк его к себе, посадил на колени и, с отеческой нежностью лаская сына, перестал внимать слову дхармы. Учитель, заметив его небрежение, сказал тогда: «Великий государь! В прежние времена цари, когда не доверяли своему сыну, велели запирать его и наказывали слугам: „После смерти моей выпустите его и возведите на царство!"» И, расспрашиваемый царём, Учитель поведал историю о прошлом.

«В стародавние времена, когда на троне в Варанаси восседал царь Брахмадатта, Бодхисаттва был всем известным наставником в Такшашиле и обучал разным наукам, ремёслам и искусствам многих царевичей и юных сыновей брахманов. И сын царя Варанаси, когда минуло ему шестнадцать лет, явился к наставнику. Изучив веды и все искусства и достигши во всем совершенства, царевич попросил у наставника дозволения воротиться домой. Наставник же, оглядев юношу и распознав знаки на его теле, подумал: «Все предвещает ему гибель от руки собственного сына. Устраню же опасность силою своего могущества!» И, помыслив так, он связал узлы четырёх стихов и обучил им царевича, наказав так: «Дорогой мой! Когда сядешь на царство, первый стих пропой во время трапезы, принявшись за рис в день шестнадцатилетия твоего сына. Второй споёшь во время приёма в большой зале собраний. Третий — когда взойдёшь на лестницу, поднимаясь в верхние покои. Четвёртый же споёшь у порога спальни!»

«Да будет так!» — соглашаясь, молвил царевич и, почтительно приветствовав наставника, отбыл к себе. Вскоре он стал при отце-государе первым советником, а со смертью родителя взошёл на царство. И вот, когда сыну его исполнилось шестнадцать, царь вышел поразвлечься в дворцовом саду. И, узрев все могущество и величие царя, юный царевич замыслил убить отца и захватить царство, о чем и поведал своим приближенным. «Верно, государь! — отвечали те. — Что толку обрести владычество в старости?! Надо придумать, как извести царя и взойти на царство!» «Подсыплю-ка ему яда в пищу и покончу с ним так!» — решил царевич.

И вот, прихватив яд, сел он вместе с отцом за вечернюю трапезу. Царь же, когда были расставлены блюда, прежде чем приступить к трапезе, спел первый стих: