Джейсон

Натаниель вернулся, неся мое белье и шелковые шорты для себя. Джей-Джей открыла дверь ванной, одетая в светло-голубую как у куколки ночнушку. Она облегала ее тело, показывая все изгибы, холмы и впадины. Она расчесала свои длинные, прямые волосы и они окружали ее лицо как блестящий занавес. Она также немного подвела глаза темным цветом. Мы все втроем смотрели на нее. Джейсон сказал:

— Ты потрясающа; то, что ты меня любишь, заставляет меня лучше о себе думать.

Она ухмыльнулась, напомнив мне Джейсона.

— Выражение ваших лиц, когда я появилось, было просто идеальным.

— Чем же оно был идеальным? — спросил Натаниель.

— Мы обсудим это позже; а сейчас на вас полно лишней одежды.

— Мы с Анитой переоденемся и дадим вам побыть наедине.

Натаниель взял меня за руку и направился в сторону ванны и Джей-Джей, сияющей в дверях.

— Звучит хорошо, — сказала она и ушла с нашего пути. Мы закрыли дверь под звуки ее смеха и тихого шепота Джейсона.

Натаниель выбрал черную ночную сорочку и пару черных туфель с ремешками на шпильках. Сорочка была прозрачной и как только я натянула ее на себя, мои соски проступили сквозь тонкую материю, затем я развернулась и оглядела себя сзади; в общем это белье из разряда, в которым ты притворяешься, что не голая, но будешь уверена, что разглядеть можно все, даже сквозь черную ткань.

— Я бы выбрала что-нибудь менее прозрачное, — сказала я.

— Знаю, но ты будешь не против, если Джейсон порвет такую сорочку, а вот если он порвет шелковую — ты будешь ворчать.

— Ах да, мы же обсуждали, что он может срывать с меня одежду.

— Ты так сказала это, как будто тебе это не нравится. Я же знаю, что нравится.

Я не смотрела в зеркало, чтобы не видеть, как сильно смутилась. Оно и так чувствовалась плохо; не нужно было еще и получать визуальное представление. Натаниель обнял меня сзади и повернул, чтобы я видела нас обоих в зеркале.

— Ты выглядишь потрясающе и когда выйдешь отсюда, сможешь соперничать с выражениями на лицах, которые до этого вызвала Джей-Джей.

Это тоже меня смутило, но по другим причинам.

— Я не соревнуюсь с Джейд.

— Ты спишь с Джейд.

— Я не соревнуюсь с Завистью.

— Это правда, и это, честно говоря, немного странно.

— Почему?

— Потому что в ней 180 сантиметров, большинство из которых ноги и классическая модельная внешность; обычно такое выводит из себя большинство женщин.

Я пожала плечами, хотя его руки обнимали меня.

— Разница между нами в росте — 15 сантиметров. Мы сложены настолько по-разному, что смешно даже сравнивать нас, это как лошадиные скачки между Клейдесдальской лошадью-тяжеловозом и чистокровной скаковой лошадью. Они обе лошади, но на этом сходство между ними кончается.

Он рассмеялся, обнял меня и поцеловал в щеку.

— Это самая разумное сравнение, которое я когда-либо слышал от женщины. Ты действительно совсем не сравниваешь себя с другими?

— Не с женщинами, которые сильно отличаются от моего телосложения. В этом просто нет никакого смысла. Когда я была моложе, делала это чаще, но в конце концов поняла, что сравнивать себя с женщиной, которая высокая и длинноногая все равно что сравнивать себя с мужчиной из тренажерного зала, который за 180 сантиметров — не моя весовая категория. Я в легком весе, а они тяжеловесы; или говоря старым водевильским языком актрис, Зависть — жеребец, а я пони. Никто из них не лучше другого, они просто разные.

— Отличия могут быть существенны.

Я кивнула, улыбаясь.

— Могут и с Джей-Джей я тоже себя не сравниваю, потому что она балерина и чтобы получить такое тело, ей пришлось приложить неимоверное количество усилий. Она профессиональная спортсменка; я же работала над тем, чтобы можно было убежать от плохих парней.

— Или наоборот — преследовать, — сказал он.

— Или так, — ответила я.

— Я сравниваю себя с другими танцорами и некоторыми другими мужчинами.

Я повернулась, чтобы можно было смотреть прямо на него, а не на отражение.

— Ты только что сказал, что твое тело тебя в чем-то не устраивает?

Он пожал плечами.

— Немного.

— Ты один из самых красивых мужчин, которых я знаю и один из самых искусных любовников; как тебя может что-то не устраивать?

— Я раздеваюсь на сцене, Анита. Посетители обсуждают мое тело прямо при мне или онлайн; трудно не обращать на это внимание.

— Значит, то, что я говорю тебе, что ты красив, не до конца помогает тебе справиться с проблемой, — сказала я.

— Нет, потому что проблема не связана с логикой или даже реальностью; она скорее нелогична, больше эмоциональна и связана с самокритичными голосами, которые есть в каждой голове.

— Думаю, у каждого есть с этим проблемы.

Он кивнул и улыбнулся.

— Но сегодня мы займемся сексом в одной комнате с Джейсоном и Джей-Джей, и это будет круто.

Я повернулась и погладила его плечо.

— Ты мой маленький вуайерист.

— Нет, я твой большой вуайерист; это одно им моих самых главных извращенных сексуальных предпочтений.

— Ты также и большой эксгибиционист, — сказала я.

— Ага, и сегодня ночью будет и то и другое. Дай мне переодеться и займемся делом.

— Тебя вообще ничего не смущает?

— Если кто и может помочь Джей-Джей с этой проблемой, так это мы.