Джек из Тени

Небо разорвал свет, перед глазами у Джека снова и снова возникала сломанная балюстрада, распускался цветок юбок, слюна и кровь Ивен становились чернилами, которыми была записана его вина, грохот подвергавшейся пыткам земли сделался сродни тишине из-за своего однообразия, расколотые камни заострила четкость утренних теней, ветры пели погребальную песнь, а дрожь рушившейся башни превратилась в нечто утешительное. Джек подошел к лестнице и увидел, как оно поднимается.

Он обнажил меч и стал ждать, ведь другой дороги вниз не было.

«Странно, – подумал Джек, – инстинкт самосохранения не исчезает до самого конца – что бы вокруг ни происходило».

Он крепко держал меч, когда Боршин преодолел последние ступеньки и атаковал.

Клинок пронзил левое плечо существа, но не остановил его. Когда Боршин нанес удар, Джек выпустил оружие и упал на спину, и тварь прыгнула на него.

Джек откатился в сторону и сумел встать на колени, когда Боршин снова пошел в наступление. Клинок все еще торчал из его плеча, сияя в лучах света; крови на нем не было, лишь густая коричневая жидкость сочилась по краям раны.

Джеку удалось уйти от второй атаки и ударить тварь обеими руками, однако это не произвело на нее ни малейшего впечатления. У Джека возникло ощущение, что он бьет пудинг, который не расплескивается от ударов.

Еще дважды ему удавалось ускользать от атаки, один раз он сумел лягнуть Боршина по ноге и ударить локтем по голове.

В следующий раз Боршин его задел, однако Джек ударил по торчавшему из его плеча клинку и отделался порванной туникой.

Кружа, отступая, стараясь держать между ними как можно бо́льшую дистанцию, он подхватил два куска каменной кладки и отскочил назад. Если бы не это, Боршин бы его достал. Тварь стремительно развернулась, и Джек швырнул в нее один из камней – и промахнулся.

А в следующее мгновение – Джек не успел сделать второй бросок – Боршин кинулся на него.

Джек бил его по голове своим единственным оружием до тех пор, пока не выронил его. Тварь навалилась ему на грудь, ее лицо было так близко, что Джеку хотелось закричать – он бы так и сделал, но ему не хватало воздуха.

– Как жаль, что ты сделал неправильный выбор, – услышал он голос своей души.

Боршин одной рукой ухватил Джека за затылок, второй вцепился в его лоб и попытался свернуть ему шею.

Когда темнота начала подниматься изнутри, а слезы боли смешались на лице с потом, голова Джека повернулась, он увидел то, что вызвало у него мгновенное удивление.

Магия исчезла, но рассвет все еще напоминал сумерки, а в них он мог действовать – пусть не как маг, но как вор.

Ведь его стихией были тени.

…Ни один клинок не мог коснуться его там, никакая сила не могла причинить ему вред.

Встающее солнце осветило кусок балюстрады, и та отбросила длинную темную тень, упавшую всего в футе от Джека.

Он попытался до нее добраться, но не смог. Тогда Джек выбросил правую руку так далеко, как только сумел.

Его кисть и часть предплечья оказались в тени.

Боль никуда не делась, как и треск позвонков; он по-прежнему ощущал сокрушительную тяжесть на груди.

Однако знакомое темное чувство вошло в него и потекло по телу.

Джек как мог старался не потерять сознание и напрягал мышцы шеи. С помощью извлеченной им силы он изворачивался и отталкивался до тех пор, пока в тени не оказались вся рука и плечо. А затем, используя локти и каблуки, он сумел переместить голову в дававшую силу тень.

Затем он высвободил вторую руку, его пальцы сжались на горле Боршина, и он втащил тварь за собой.

– Джек, что происходит? – услышал он голос души. – Я не вижу тебя, когда ты в тени.

Прошло довольно много времени, прежде чем Джек вышел из тени.

Он ухватился за ближайшую часть балюстрады и остановился, тяжело дыша.

Он был весь покрыт кровью и липкой коричневой субстанцией.

– Джек?

Его рука дрожала, когда он потянулся внутрь того, что осталось от его туники.

– Проклятье, – хрипло прошептал он. – Мои последние сигареты сломались.

Казалось, он вот-вот заплачет.

– Джек, я не думала, что ты уцелеешь…

– Я тоже. Ладно, душа. Ты достаточно долго меня донимала. Я многое перенес. Теперь у меня ничего не осталось. Я могу осчастливить хотя бы тебя. Я даю тебе свое согласие. Делай что должна.

Он на мгновение закрыл глаза, а когда снова их открыл, увидел, что его душа исчезла.

– Душа? – позвал он.

Ответа не последовало.

В его ощущениях ничего не изменилось. Неужели они действительно объединились?

– Душа? Я дал тебе то, чего ты хотела. Ты могла бы со мной поговорить.

Никакого ответа.

– Ну и ладно! Кому ты нужна?