Джек Ричер, или 61 час

Ким отвернулась, открыла дверь кладовки, потянулась внутрь и сняла с вешалки плечики с огромной паркой коричневого цвета, простеганной по всей длине, старой и поношенной, с более темными пятнами в тех местах, где с нее сняли значки и заплаты. На рукавах остались следы от нашивок.

— Коп в отставке? — спросил Ричер.

— Дорожный патруль, — ответила Ким Петерсон. — Им разрешают оставить одежду, если они снимут с нее все знаки отличия.

На куртке имелся отделанный мехом капюшон; в одном кармане Ричер обнаружил меховую шапку, в другом — перчатки.

— Примерьте, — сказала Ким.

Выяснилось, что ее отец был вовсе не одного размера с Ричером, а крупнее, и куртка оказалась на целый размер велика Джеку. Впрочем, слишком большая одежда всегда лучше слишком маленькой. Ричер застегнул ее, посмотрел на те места, где раньше были нашивки, и улыбнулся, неожиданно почувствовав себя готовым к боевым действиям. Ему всегда нравились сержанты, они отлично делали свое дело.

Куртка пахла шариками от моли, а шапка из коричневого нейлона и кроличьего меха — волосами другого мужчины.

— Спасибо, вы очень добры, — поблагодарил Ричер и снял куртку, которую Ким у него забрала и повесила на крючок, вбитый в стену в прихожей, рядом с полицейской паркой Петерсона.

После этого они дружно отправились на кухню, которая шла справа налево почти по всей ширине дома. В ней не было ничего особенного — обычная кухня с видавшим виды столом и шестью стульями; чуть дальше — что-то вроде маленькой гостиной со старым диваном, двумя креслами и телевизором. В дальнем конце комнаты Ричер разглядел дровяную печь, ревевшую, точно локомотив, и закрытую дверь рядом с ней.

— Это и есть кабинет, вы можете пройти прямо туда, — сказала Ким.

Ричер понял — ему объяснили, что пора спать, — поэтому повернулся, чтобы еще раз поблагодарить хозяйку, но обнаружил Петерсона, который шел за ним.

— Он хочет с вами поговорить, — пояснила Ким. — Я это знаю, потому что он не сказал мне ни одного слова.

Человек, которому приказали убить свидетеля и адвоката, принялся чистить пистолет, выданный ему для этого задания, — «Глок 17», не старый и не новый, в хорошем состоянии и неплохо проявивший себя в деле. Он разобрал его, протер, смазал и снова собрал. Бока рукояти были выпуклыми, и в микроскопических щелях собралась грязь. Он убрал ее при помощи ушной палочки, смоченной в растворе. Имя изготовителя стояло в нижней части рукояти — невероятно сложное и довольно-таки дилетантское изображение буквы G, внутри которой поместилось все слово. Ее вполне можно было принять за обычную выпуклость и легко не заметить. На первый взгляд казалось, что пистолет называется «Лок». Все буквы были сильно испачканы. Мужчина снова намочил палочку в растворе, и через минуту они стали чистыми.

Кабинет Петерсона оказался маленьким темным квадратным пространством, принадлежащим мужчине. Он находился в задней части дома и имел две внешние стены и два окна, дверь, ведущую в гостиную, и, судя по всему, маленькую ванную комнату. Шторы из толстого клетчатого материала были раздвинуты. Остальное пространство стен занимали шкафы, купленные на распродажах, и старый дубовый стол со стоящим на нем маленьким холодильником. На нем пристроился древний будильник с двумя металлическими колокольчиками, который невероятно громко тикал. Низкое кожаное кресло, по виду скандинавское, и двухместный диван, превращенный в узкую постель, дополняли обстановку.

Ричер сел на нее, Петерсон достал из холодильника две бутылки пива, снял крышки, бросил в мусорную корзину и, протянув одну Ричеру, уселся в кресло.

— У нас тут сложилась довольная непростая ситуация, — заговорил он.

— Я понял, — ответил Джек.

— Сколько тебе известно?

— Мне известно, что вы ходите вокруг компании байкеров, которые балуются метамфетаминами. Мне показалось, что вы их боитесь.

— Мы их не боимся.

— Тогда почему вы с ними так нежничаете?

— Об этом мы тоже поговорим. Что еще тебе известно?

— Что у вас довольно большой полицейский участок.

— Хорошо.

— А это означает, что у вас серьезное полицейское управление.

— Шестьдесят человек.

— И вы все были заняты весь день и весь вечер, причем настолько, что шеф полиции и его заместитель после работы, точнее, в десять вечера, приняли сообщение какого-то жителя города и тут же на него отреагировали. А это означает, что остальные ваши парни блокируют дороги. Получается, что Болтон практически полностью отрезан от остального мира.

— Потому что?

— Потому что вы беспокоитесь по поводу того, кто может к вам заявиться.

Петерсон сделал большой глоток из своей бутылки и спросил:

— Автобусная авария была настоящей?

— Я не тот, кого вы ждете, — ответил Ричер.

— Мы это знаем. Ты не управлял автобусом. Но, может быть, наш парень — водитель автобуса?

Ричер покачал головой:

— Вне всякого сомнения, это слишком сложно. Многое могло пойти не так, тысяча вариантов.

— Он действительно пытался выровнять автобус, когда тот заскользил?

— В каком смысле?

— В том смысле, что не он ли сам это устроил.