Джесс (Повесть из времен Бурской войны)

После отъезда Джесс Джону предложили немедленно сойти с лошади, что он и исполнил, стараясь не выказать и тени неудовольствия. Затем он был введен в дом в сопровождении двух буров, все время зорко за ним следивших. Помещение, в которое его ввели, оказалось тем же самым, в котором он уже был однажды, а именно утром в день памятной ему охоты, едва не окончившейся столь плачевным для него образом. Посреди комнаты находился стол, вокруг – обитые буйволовой кожей кресла и диваны. В самом отдаленном углу восседала тетушка Кетце, рядом с ней стояла глубокая чашка с кофе, сама же она предавалась безделью. В этой же комнате сидели разряженные молодые девицы, жених одной из дочерей хозяйки с вечно сардонической улыбкой на лице и целая толпа юношей с ружьями в руках. Обстановка и общий вид комнаты оставались без изменения. Джон ощутил страстное желание протереть глаза, чтобы убедиться, не во сне ли он все это видит. Единственное, в чем сказалась разница, – это в приеме. Очевидно, теперь он уже не мог ожидать дружеских рукопожатий, и весьма потерял бы во мнении буров тот, кто бы отважился по происшествии всего лишь нескольких дней после битвы при Маюбе протянуть руку английскому роой батье, очутившемуся в положении затравленного буйвола. Во всяком случае, если бы он по причине личных симпатий и захотел это сделать, то удержался бы из уважения к чувствам своих товарищей. На этот раз Джон встретил ледяной прием. Старуха не удостоила его и взгляда, молодежь пожала плечами и отвернулась, как будто увидела что-то крайне неприятное. Лицо жениха хозяйской дочери перекосилось в сардонической улыбке.

Джон прошел в самый конец комнаты и остановился перед незанятым стулом.

– Надеюсь, фроу, вы разрешите мне сесть на этот стул? – произнес он глухим голосом, глядя на хозяйку.

– Владыка Небесный! – воскликнула старуха, обращаясь к соседу. – Что за голос! Точно у буйвола! О чем это он просит?

Сосед удовлетворил ее любопытство.

– Пол – вот самое подходящее место для англичанина! – промолвила старуха. – Но, в конце концов, он мужчина и, быть может, устал от верховой езды. Англичане всегда устают, когда пробуют ездить верхом! Садитесь! – закричала она басом, подражая голосу Джона, и тут же добавила, как бы в объяснение: – Я хочу доказать вам, что не у одних роой батьес есть голос!

Сдержанный смех приветствовал эту шутку, во время которой Джон постарался придать своему лицу самое приятное выражение, на которое только был способен, что ему не вполне, однако, удалось.

– Господи! – продолжала она с оттенком юмора в голосе. – Он выглядит каким-то замарашкой. Можно подумать, что несчастный все время валялся в яме муравьеда. Мне, кстати, передавали, будто около Дракенсберга все ямы переполнены англичанами. Должно быть, они решили скорее околеть с голоду, нежели выйти из них, до такой степени они боялись встречи с бурами!

Послышалось хихиканье, после чего одна из девушек спросила Джона по-английски:

– Вы проголодались, роой батье?

Джон кипел гневом, но вместе с тем умирал с голоду, а потому отвечал утвердительно.

– Завяжите ему руки за спиной и посмотрите, умеет ли он ловить пищу ртом, как собаки, – посоветовал один из представителей золотой молодежи.

– Нет-нет, дайте ему детскую кашку, – запротестовал другой, – я, пожалуй, согласен покормить его, если только у вас найдется длинная деревянная ложка.

Эта шутка вызвала взрыв хохота со стороны присутствующих, но в конце концов Джону бросили кусок вяленого мяса и хлеба, которые он и принялся есть, стараясь, насколько возможно, скрыть от окружающих чувство томившего его голода.

– Каролус, – обратилась старуха к жениху своей дочери, – вам известно, что в британской армии три тысячи человек?

– Да, тетя.

– В британской армии три тысячи человек, – повторила она, гневно поводя глазами, как будто кто-либо собирался ей возражать. – Брат моего деда был в Капштадте при губернаторе Смите и, лично пересчитав всю британскую армию, убедился, что в ней ровно три тысячи человек.

– Это совершенно верно, – промолвил Каролус.

– В таком случае зачем вы мне противоречите?

– Я не думал, тетушка.

– Еще бы, это прогневало бы Создателя, если бы Он услышал, что какой-то там косой мальчишка (Каролус действительно немного косил глазами) осмеливается спорить со своей будущей тещей. Скажите мне, сколько полегло англичан при Лейнгс Нэке?

– Девятьсот, – быстро отвечал Каролус.

– А при Ингого?

– Шестьсот двадцать.

– А при горе Маюба?

– Тысяча.

– Значит, на все про все две тысячи пятьсот человек, остальные же были убиты в Бронкхорстспрёйте. Дети, – продолжала она, указывая на Джона, – вот этот роой батье – один из последних представителей британской армии!

Большинство присутствовавших приняли ее слова на веру, но Каролуса так и подмывало подразнить тетушку, несмотря на только что полученный урок.

– Это неправда, тетушка, еще много проклятых англичан в Ньюкасле, Претории и Ваккерструме.