Джесс (Повесть из времен Бурской войны)

Джесс подошла и поцеловала ее.

– Что с тобой, моя милая? – спросила она. По ее голосу Бесси никогда бы не догадалась о том, какая щемящая тоска гложет сердце бедной Джесс.

– О Джесс! – воскликнула она. – Как я рада, что ты пришла. Я так нуждаюсь в твоем совете: мне хотелось бы, чтобы ты высказала свое мнение, – с этими словами она замолчала.

– Ты мне должна сказать сперва, в чем дело, милая Бесси, – ответила Джесс, усаживаясь против сестры таким образом, что ее лицо оставалось в тени. Бесси топнула ножкой по ковру, разостланному в комнате. У нее была прехорошенькая ножка.

– В чем дело, дорогая моя? – переспросила она. – Фрэнк Мюллер был сегодня здесь и просил моей руки.

– О, – воскликнула Джесс и свободно вздохнула, – только-то? – Словно камень свалился с ее плеч. Она и сама с некоторых пор надеялась услышать эту новость.

– Он хотел, чтобы я вышла за него замуж, и когда я отвечала отказом, то он обошелся со мной, как…

– Как бур, – подсказала Джесс.

– Как скотина! – поправила Бесси.

– Значит, ты не любишь Фрэнка Мюллера!

– Люблю ли я его? Я терпеть не могу этого человека. Ты себе и представить не можешь, до какой степени я ненавижу его красивое злое лицо. Я никогда его не любила, а теперь еще меньше… Но я тебе все расскажу по порядку.

Джесс молча ожидала конца рассказа.

– Вот что, – сказала она наконец, – ты не желаешь выходить за него замуж, а потому не стоит об этом говорить. Ты не можешь его ненавидеть больше моего. Я знаю его уже много лет и скажу, что Фрэнк Мюллер – лгун и предатель. Этот человек в состоянии предать родного отца, если увидит в том для себя выгоду. Он ненавидит дядю, хотя и делает вид, что очень его любит. Я уверена, что он много раз старался восстановить против него буров. Старик Ханс Кетце рассказывал мне, что он отзывался о нем, как об изменнике, и еще за два года до покорения этой страны англичанами пытался предать его суду, хотя в то же время выдавал себя за его друга. Затем, в войну с Секукуни19, Фрэнк Мюллер устроил так, что дядя был вынужден снарядить две лучшие фуры с волами. Сам он ничего не пожертвовал, кроме двух мешков провизии. Он очень зол, Бесси, и злопамятен, он умнее и влиятельнее, чем кто-либо в Трансваале, и ты должна быть с ним очень осторожна, иначе он наделает нам бед.

– Вот еще, – возразила Бесси, – едва ли он может что-либо теперь сделать, так как земля принадлежит англичанам.

– Ну, я в этом не уверена. Я еще не убеждена в том, что страна будет вечно принадлежать англичанам. Ты смеешься надо мной, когда я читаю газеты, но я узнаю из них тревожные вести. Теперь у власти иные лица, и неизвестно, как они поступят в данном случае20

. Ты слышала, о чем говорил дядя сегодня вечером? Они, быть может, уступят нас бурам. Ты, верно, забываешь, что мы, колонисты, – не более чем пешки, которыми играют как угодно.

– Это пустяки, Джесс, – с негодованием отвечала Бесси, – англичане не такой народ. Если уж они что-то говорят, то держатся своего слова.

– Да, так было прежде, – промолвила Джесс, пожав плечами, и поднялась, чтобы идти в свою комнату.

Бесси беспокойно зашевелилась.

– Посиди еще, милая Джесс, – сказала она, – мне нужно еще кое о чем с тобой поговорить.

Джесс снова уселась или, лучше сказать, упала в свое кресло, и ее бледное лицо побледнело еще больше; Бесси же вспыхнула и остановилась в нерешимости.

– Я хотела поговорить о капитане Ниле, – выговорила она наконец.

– А-а, – протянула Джесс, нервно засмеявшись, причем голос ее прозвучал как-то холодно и странно, – что же, разве он также заразился примером Фрэнка Мюллера и сделал тебе предложение?

– Н-н-е-е-т, – протянула Бесси, – но… – С этими словами она встала с кровати и, пересев на стул рядом с креслом сестры, склонила голову к ней на колени, – но я люблю его и думаю, что и он любит меня. Утром он сказал мне, что я самая хорошенькая девушка на свете, и притом самая симпатичная… И знаешь, – продолжала она, засмеявшись тихим, счастливым смехом, – мне кажется, что он действительно так и думал, говоря это.

– Ты шутишь, Бесси, или говоришь серьезно?

– Совершенно серьезно! И я нисколько не стыжусь в этом признаться. Я полюбила капитана Нила еще в тот момент, когда он боролся со страусом. Он проявил тогда такую храбрость! Как красив мужчина, когда он выказывает всю свою силу. И потом, он настоящий джентльмен, он так непохож на всех окружающих. Да, я с первого же раза полюбила его, и с тех пор это чувство все росло и росло во мне, и если он не женится на мне, то, кажется, я не переживу. Вот что я хотела тебе сказать, дорогая Джесс. – С этими словами она опустила голову на колени сестры и заплакала тихими, кроткими слезами.