Джевдет-бей и сыновья

— Так что же ты видел на востоке? В Дерсим заезжал? Как там, тишь да гладь? Армия навела порядок, не шевельнутся теперь!

— Нет, в Дерсиме я не был.

— И я тоже не был, но знаю, что там теперь тишь да гладь. Показали им, где раки зимуют! Армия — железный кулак Республики — проложила реформам дорогу на восток. Теперь реакционерам уже не поднять головы! Не так ли, сударь? — И Зийя посмотрел на Мухтар-бея.

— Так, так! — кивнул тот.

— Да, железный кулак государства покончил с этой проблемой. — По лицу Зийи вдруг пробежала тень. — Если бы не армия, не было бы никаких реформ. Армия всегда добьется своего. Рано или поздно, но добьется! Однако другие сословия тоже должны помогать делу реформ. Торговцы, например. — Тень, пробежавшая по лицу Зийи, задержалась в уголках рта и в глазах. — А если помогать не желают, то армия и с ними разберется. Поблажек никому не будет. В том числе и торговцам. Как здоровье Ниган-ханым?

Припомнив, что писали ему из дома, Рефик сказал, что вся семья пребывает в добром здравии.

— Узнав о смерти твоего отца, я был весьма огорчен. Однако не следует забывать, что кроме торговли в жизни есть и другие важные вещи. Я смотрю, ты тоже это понял, раз решил проехать по стране. Или это была деловая поездка? — спросил Зийя и поздоровался с проходящим мимо офицером.

— Нет, просто чтобы посмотреть, — ответил Рефик и до того смутился, что вместо Зийи разозлился на себя самого.

— Ну и как, посмотрел? Поехал, чтобы увидеть, как реформы приходят на восток, да? А сейчас увидишь армию. Наша армия — великая сила! Если бы не этот железный кулак, ни реформ, ни прогресса не было бы, не так ли? — И Зийя сжал в кулак руку, которой только что кому-то приветственно помахал.

— Мы, кстати, утром как раз об этом говорили, — сказал Мухтар-бей.

— Конечно! — обрадованно воскликнул Зийя. — Армия — всему голова. Армия стоит на страже реформ, закона и порядка. Армия умеет настоять на своем! Не так ли? Рано или поздно она своего добьется! — На последних словах лицо Зийи скривилось от переполняющих его чувств. Потом, пробормотав: — А, ну вот, пришел наконец! — Он поспешно пожал Рефику руку и растворился в толпе.

— Что это с тобой? — удивился Мухтар-бей, взглянув на Рефика. — Этот твой родственник, похоже, убежденный сторонник реформ. И, судя по медали, он сражался в войне за независимость. Такой не будет вести себя, как наш лодырь-сосед! Если бы ты только знал, как меня успокаивают встречи с такими военными! Теперь мне не страшно за будущее страны. Да, я только что услышал… Состояние больного в Стамбуле ухудшается. Ага, должно быть, и вправду пришел!

В центр зала словно упало пушечное ядро: толпа рассеялась, отшатнулась к стенам, а потом все устремились поближе к лестнице. Началась давка. На пол упала и разбилась чайная чашка. Рефику показалось, что он увидел в центре толпы затылок и щеки премьер-министра Джеляля Баяра. Потом мелькнула оправа его очков, но тут Рефику наступили на ногу.

— Я же говорил, надо было заранее места занимать! — сказал кто-то рядом. Это оказался пожилой депутат меджлиса. Поклонившись Мухтар-бею в знак приветствия, он продолжил ворчать на жену и дочь.

Тем временем у двери, ведущей в ложу для почетных гостей, встал работник стадиона и начал кричать:

— Господа, проходите, пожалуйста, через другую дверь, здесь мест больше нет! Я же сказал, сударь, через другую дверь!

Вместе со всеми они устремились к другой двери и стали пробираться вверх по лестнице. Мухтар-бей взял дочь за руку, другую руку Назлы дала Омеру. И вот наконец Рефик увидел чашу стадиона. Ложа для почетных гостей была заполнена до отказа: фраки, цилиндры, шляпы, мундиры, медали, яркие платья и шляпки дам, флаги… Людское море волновалось и шумело. Все пребывали в нетерпеливом ожидании.

Озираясь в поисках свободных мест, Мухтар-бей поздоровался еще с несколькими знакомыми, пару раз даже приподнял шляпу; потом наконец высмотрел места и начал пробираться к ним среди сидящих, то и дело оглядываясь, чтобы убедиться, что его спутники идут следом. При этом он что-то говорил Рефет-бею и продолжал приветствовать знакомых.

Тут на трибунах началось волнение, все повернули головы и стали смотреть в одну точку. Раздались аплодисменты. Все вскочили на ноги, стараясь получше разглядеть что-то поверх голов соседей. Аплодисменты превратились в овацию. Рефик тоже стал всматриваться и наконец разглядел виденный недавно затылок. Вытянув вверх руку, премьер-министр приветственно помахивал шляпой. Шляпа медленно поворачивалась в воздухе, и в той стороне, куда она поворачивалась, овация нарастала.