Джин с ЧАЭС

спастись? Ну, на самом деле, спастись ей не удастся всё равно.

Остановило бы это Мурку? Нет, не остановило бы. Настя нашла бы способ, выбрала бы момент

и нарисовала бы на глотке Гриши длинную, глубокую - до самого позвоночника, алую полосу.

Потом её, скорее всего, убили бы, но Настя давно уже видела лицо смерти. Она видела множество

её самых разных лиц. Что бы напугать Мурку - так напугать, что она сломается, нужно было что-то

пострашнее, всего лишь смерти…

Но с другой стороны, если все будут такими как Мурка – как тогда работать? Если каждая

очередная кандидатка на роль проститутки будет настойчиво пытаться зарезать своего обидчика,

не считаясь даже с возможностью собственной гибели: работа сутенёра станет настолько опасной,

а процент потерь среди людей этой профессии, так вырастет, что само существование бизнеса

окажется под угрозой. Решит так Организация назначить своих сутенеров снимать налоги с

проституток, например, где-нибудь в Сибири, а объект налогообложения начнёт их быстро и ловко

уничтожать. И бизнесу крышка. А что станет с международной торговлей? Наберут будущих

моделей, как обычно проведут прессинг, отберут документы и подготовят к продаже в страны

мусульманские (те платят получше, но можно и в Европу продавать, тоже деньги неплохие), а

девчонки, едва появится возможность, вырежут к чёрту своих захватчиков. А может у захватчиков

этих не останется выбора и придётся уничтожать товар. Вот окажись там Мурка, пришлось бы им

либо её убивать, либо самим умирать. Загнётся этот бизнес, стань цивилизация другой. Пока люди

играют в демократию, лицемерное милосердие и преступную гуманность, с гуманностью

реальной не имеющей ничего общего – этот бизнес будет процветать. Общество растит идеальный

товар. Но изменись это общество, и найти подходящий товар станет очень сложно. Да и не

выгодно будет работать, пачками теряя людей занятых в торговле проститутками. Не напасешься

их так, людей этих – затраты перестанут окупаться.

А может, он всё-таки не прав? Вдруг, эта девушка вовсе не сломалась. А? Может, у этой

девушки просто нет возможности бежать? Может она просто выжидает удобного момента? Или у

неё шок и сейчас ей просто нужен некий толчок? Разве она может быть просто покорным мясом,

изломанным такими детскими методами, что применяет Гриша? А что же стало бы с ней, очутись

она в центре схватки с мёртвыми псами Зоны?

Велес решил испытать девушку. Почему? Он и сам не понимал.

На ноги поднялся с трудом. Почему-то вся комната сильно раскачивалась. Он наклонился над

столиком, отрезал кусочек (кажется, рыбы, не совсем понятно – что-то бардовое), и, положив нож

на стол поближе к брюнетке, так что бы она его хорошо видела, пошёл к окну. Повернувшись

спиной к ней, он стоял там и смотрел на темнеющее небо. Долго стоял. Он ждал, когда едва

слышно хлопнет дверь или появится звук крадущихся шагов за его спиной – шагов, предварявших

попытку девушки ударить его ножом в спину. И он уже решил, что если так случится – девчонку

он вытащит…, над тем, как именно он это проделает и что придётся отдать за неё Гнилому, он не

задумывался. Велес долго стоял там, у окна. В какой-то момент он забыл и о Грише и о девушке.

Он вновь слышал глухие голоса, что-то шептавшие, наверное, шептавшие ему. Они звали…,

наверное. Он не совсем понимал, что им нужно от него. Одно он знал точно – они шепчут оттуда.

Они живут за Кордоном, эти тихие голоса. Им зачем-то нужен именно он…

Велес не скоро отошёл от окна. Девушка по-прежнему сидела на диване в той же позе с тем же

пустым взглядом. Её огонь давно затух. Почему? Может, потому что, её огонь рождали любовь,

милосердие, добро…, не гаснет ведь, лишь пламя то, что дикой первобытной злобой рождено…

Велес покинул отель, чувствуя нечто новое для себя.

Ему было противно видеть этих людей. Он чувствовал омерзение от контакта с городом и его

обитателями. Он чувствовал себя обманутым – тут все играли в какие-то глупые игры с какими-то

глупыми, надуманными, полностью искусственными, противными самой сути человека,

правилами. Но ни один их этих игроков никогда не жил. Они все существовали, но никогда не

жили. Эти люди были так же мертвы, как и псы из точки: Четыре. Они ходили, говорили, ели и

даже имели некоторые чувства, эмоции, но они мертвы внутри. Они не умели быть стойкими, их

можно было ломать и увечить. Они были просто мясом, не способным жить. Тот же Гриша, будь он

тогда в деревеньке этой, пришлось бы с ним поступить как с Рубиком. Просто все они спят

мёртвым сном: и эта сломавшаяся девочка и тот, кто её сломал – все они спят, все мертвы. Сидят в

коробках городов и ни разу они не видели жизни. Они уверены, что их комфортный тёплый сон и

есть жизнь, но стоит им проснуться и ужас сминает их разум, делает их визжащими, ни на что не

55

годными кусками мяса. Рубик проснулся. Скинул сон и увидел чистую, лишённую любых