Джинсы мертвых торчков

Уильямсон снова окидывает взглядом заведение. Диджей, который в прежние времена ставил кучу клевого музона, сидит вдрабадан ужратый в баре, такой себе полубомж, и втирает скучающему бармену помоложе за пафос «Пьюр», «Сатива», «Ситрус-клаб» и «Колтон-студиос»[41].

– Делай, как мы, католики.

– Что именно?

– Ври. Будь лицемером, нах. – Уильямсон пожимает плечами. – Я никогда в жизни не пялил столько баб, как в то время, пока был женат на матери Бена. Отдрючил тещу, малую сестру, оприходовал блядскую подружку невесты в ночь перед свадьбой – полный фарш, еб твою мать! Да я б и старикана чпокнул, кабы у него манда водилась. Будь моя воля, накачал бы этого пиздюка наркотой, сделал ему операцию по смене пола, пришил бы шахну, а потом заделал своим петухом и жестоко над ним измывался, – заявляет он, от этой мысли заметно оживляясь.

Юэн вдруг замечает, что тоже цинично смеется – явный показатель того, как низко он пал, – после чего с печальным смирением отмечает:

– Моя жизнь – полный дурдом…

– Слушай, братан, тебе нужно вернуться и постараться загладить вину.

– Это невозможно. Ты же смотрел видео. Помнишь за ее реакцию. Она же до белого каления дошла. Полностью разбитая и разочарованная, – ноет Юэн, не желая понижать голос, хотя за соседний столик сели две пары. Из разорванных кожаных сидений между ними торчит поролон.

– Она была в шоке, придурок, – заявляет Саймон. – Люди приспосабливаются. Я не говорю, что ты ее мужской идеал и она на сто процентов оправится, но ей нужно тебя увидеть. Прошло несколько месяцев. У нее было время обмозговать.

Это наблюдение чуточку утешает Юэна.

– Да, – соглашается он, – понимаю.

– Ну и?

– Что «ну и»?

– Ты хочешь вернуться к нормальной семейной жизни?

– Ну да.

– Но при этом ходить налево.

Юэн пытается заглянуть себе в душу. Он с дрожью смотрит на Саймона. Хмуро кивает.

– Но благодаря твоему дружку Сайму первой альтернативы больше не существует.

– Нельзя, конечно, чтобы это видео посмотрела Карлотта, – говорит Саймон, – иначе все кончено, – и он передает свой телефон Юэну, который оторопело смотрит запись, где он занимается сексом с Жасмин в сауне всего полчаса назад.

– Откуда у тебя…

– Технологии нас всех и погубят. – Уильямсон кривится, будто от неприятного воспоминания. – Я могу попросить Сайма стереть это видео. Но тебе нужно со мной поработать. Это означает: оказать ему малую услугу. Иначе он выложит эту хуйню в интернет, и тогда это увидят не только Карлотта с Россом, ее подруги и его одноклассники, но и все твои коллеги и пациенты. Они составят себе мнение, что ты за фрукт. Одна-единственная ошибка – это одно, а серийный потаскун-извращенец и блядун-эксгибиционист – уже совсем другая история.

Юэна охватывает отчаяние. Кадры с Марианной разрушили его семью. Но эту срань увидит весь мир. Репутация, которую он создавал годами, пойдет прахом, и он будет опозорен в своей профессиональной среде, станет посмешищем и изгоем… Он безуспешно ищет объяснение этому кошмару.

– Как? Зачем? Почему я? Чего Сайму нужно от меня?

Его шурин обводит глазами бар и вздыхает:

– Это я виноват. Я искал тебя по просьбе Карлотты и носил твою рождественскую фотку по саунам. Сайм пронюхал, пришел за мной и поинтересовался, зачем ты мне нужен. Он явно подумал сперва, что я из полисыи, а потом, наверно, что я какой-то стукач. Я объяснил ситуацию и проболтался насчет твоих медицинских навыков, после чего он вдруг заинтересовался. Потом ты на несколько месяцев пропал с радаров, а меня тут постоянно доставал этот клоун-убийца, который, блядь-сука, думает, что мы с тобой заодно. Потом ты возвращаешься, и ему доносят, что ты натягиваешь в сауне на шишку одну из его Кортни Лав[42]. Взят с поличным.

– Он… этот твой Сайм, он хочет, чтобы я посмотрел его стопы?

– У него для тебя работа есть. – Саймон Уильямсон замечает, как в бар заходит ватага распальцованных парняг, и начинает говорить с ковбойским акцентом: – Какай-та работенка па врачебнай части, так кумекаю. – На Юэна это явно не оказывает действия, и тогда Больной резко добавляет: – Это все, что мне известно.

– Но я не в силах понять, как… ты можешь так поступать со мной? Это же шантаж! Мы родня!

Черты лица Саймона Уильямсона становятся холодными как камень. Он говорит четко и отрывисто:

– Позволь мне прояснить одну вещь: я тебя не шантажирую. Ради нас обоих я бы хотел, чтобы так и было. Но нас обоих наебал и впрямь очень опасный пиздюк. Не надо было тебе по саунам шляться, Юэн. Я подогнал бы тебе аппетитную малую…

– Своими подгонами ты и так уже угробил мою блядскую жизнь!

– Послушай, мы оба облажались. – Саймон вдруг шлепает себя по лбу. – Мы можем валить друг на друга до второго пришествия или можем попытаться все уладить. Лично я предлагаю второй вариант. Если ты не согласен, можешь смело, нахуй, спорить с самим собой. Я пошел.

Холодная логика Саймона Уильямсона затыкает Юэну рот.

– Дело швах, но все можно поправить.

– Чего ты от меня хочешь?