Джо Варвар и Чвокая Шмарь

– Это же настоящая катастрофа! – взвыл он. – Кошмар! Ингрид просто с ума сойдет от злости! Да она со мной отныне и разговаривать не пожелает! – Он задумчиво сдвинул брови. – С другой стороны, как говорится, у каждой черной тучи есть серебряная подкладка.

Заметив у своих ног игральную карту, барон поднял ее. Бенсон и двое других гоблинов смотрели, как он задумчиво вертит ее в руках. Потом барон тяжко вздохнул и спросил:

– А это для чего теперь следует использовать?

– Это же игральная карта, господин мой, – сказал первый гоблин.

– Ее используют… – начал было второй гоблин и запнулся. – Используют… – Вдруг лицо его прояснилось: – Ее используют для игры в карты, господин мой!

Рогатый Барон побагровел; казалось, он вот-вот взорвется. Бенсон втянул голову в плечи и пояснил:

– Мы несли карты вон в тот зеленый шатер. – И он указал на округлую зеленую палатку между помостом и будкой с надписью «Проверь, насколько ты силен!». – Там я организовал различные развлечения для наших юных гостей. Например: «Пришпиль к стене хвостик розового смердуна», «Поймай взрывчатую газовую лягушку», «Музыкальные черви», «Путешествие сквозь торт».

– Да, да, – прервал его барон. – Ясно. А теперь я должен пойти и все рассказать Ингрид. Хотя вряд ли она будет в восторге. Ох, как же она разозлится!.. Охо-хо!.. Ну довольно же наконец! – рассердился он, когда очередной гоблин чуть не сбил его с ног. – Слепые здесь все, что ли?

– О, прошу прощения, от всей души прошу прощения, господин мой! – прошелестел тихий, глуховатый голос, и Рогатый Барон увидел перед собой довольно высокого сутулого гоблина, укутанного в плащ с капюшоном. – Я смотрел себе под ноги… Осторожнее с этой палкой, господин мой, ты можешь выколоть кому-нибудь глаз… – Голос незнакомца стал едва слышен. Он переложил тяжелый сверток из одной руки в другую и спросил: – Куда это отнести?

– Что?.. – изумленно пролепетал Рогатый Барон.

– Вот это, – пояснил незнакомец, протягивая ему сверток, в котором оказались всякие складные шесты, крюки и рулоны лиловой и яркой-розовой парусины.

– Что это? – в отчаянии спросил барон. – Может быть, набор кухонной утвари? Или ножи с вилками? Хорошо бы!

– Ах, как мило ты шутишь, господин мой, – донесся из-под капюшона тихий голос незнакомца. – К сожалению, это всего лишь прелестный Павильон Розовых Лепестков.

– Ну, разумеется, – пробормотал Рогатый Барон. – Как глупо с моей стороны даже предполагать что-то другое! Мне нужны щипцы для сахара, не говоря уж о ножах, вилках и ложках, а ты предлагаешь мне какой-то дурацкий Павильон Розовых Лепестков.

– Именно так, сэр, – подтвердил голос из-под капюшона. – Ни одна вечеринка в саду не обходится без такого павильона. Поверьте мне. Баронесса будет просто очарована.

– Очень на это надеюсь! – сказал Рогатый Барон. – А пока положи свой сверток вон в тот свободный угол.

– УОЛТЕР!

Услышав собственное имя, Рогатый Барон побелел как мел и осторожно поднял глаза на окна спальни баронессы.

– Иду-иду, моя голубка! – откликнулся он. – Мне тут принесли кое-что, и эта вещь очень тебя обрадует! – И он с хрустом сжал в руке раздвоенный сучок, предложенный ему Бенсоном.

– Хорошо бы! – донесся сверху грудной голос Ингрид, исполненный затаенной угрозы. – Помнишь, что произошло в последний раз, когда ты не сумел как следует меня обрадовать?

Рогатый Барон осторожно коснулся своих ушей и поморщился, явно вспоминая нечто весьма неприятное.

– Как я могу забыть такое? – прошептал он. – Никогда в жизни!

* * *

У Моста Троллей стояла полная тишь; в воздухе отчетливо пованивало. Любовь троллей к турнепсу имела весьма неприятный побочный эффект, который сказывался в основном, когда они спали. Время от времени из той или иной спальни доносился такой грохот, точно роняли медный таз.

Пернатые мыши, устроившиеся на ночлег поблизости от жилых помещений, обнаружили вскоре, что у них слезятся глаза от наплывавшей из окон вони. А когда поднялся легкий ветерок, какой-то несчастный древесный кролик, нечаянно вдохнув полной грудью, потерял сознание и грохнулся на землю с весьма, надо сказать, большой высоты.

Посреди кучи мусора и хлама, нахохлившись на своем трехногом табурете, уперев локти в колени и уронив голову на руки, дремал главный хранитель ворот, тролль весьма плотного телосложения, с клочковатыми патлами, торчавшими из-под съехавшего набок шлема, и выступающими вперед огромными зубами. Он – как и все население Моста Троллей – готов был проспать все на свете. На коленях у него лежал сильно обкусанный здоровенный турнепс. Время от времени тролль громко всхрапывал. В животе у него постоянно бурчало и булькало, и штаны раздувались от выпускаемых с громким шипением кишечных газов.

А в заднем кармане его грязнущих мешковатых штанов все время что-то шевелилось и явно пыталось выбраться наружу.

Тролль даже на некоторое время перестал сопеть и, сунув руку в задний карман, почесал себе зад. После чего возня в его заднем кармане стала особенно яростной, и уже через мгновение оттуда высунулось нечто блестящее. Это была верхняя часть серебряной чайной ложки.