Джон и Джордж. Пес, который изменил мою жизнь

В конце концов я задал вопрос прямо, объяснив идею Гриффа о привлечении уличных художников к разрисовке плаката, рассказал, как разросся наш замысел, и упомянул, что я работаю над панорамой города, чтобы художники могли рисовать на стене «Виллидж Андерграунд».

– Может, и ты согласишься принять в этом участие? – спросил я.

– Конечно, – просто ответил он. – Без проблем.

Как выяснилось, я переживал совершенно напрасно. Он был приятным парнем, и мне не стоило бояться разговора с ним. Я поблагодарил его, и мы поболтали еще немного. Спускаясь с крыши, я положил свой рисунок с плакатом ему в сумку и скрестил пальцы.

На стене ROA изобразил невероятное скопление зверей и птиц, сцепившихся друг с другом, и роспись стала сенсацией. Спустя неделю вышла статья в «Метро», и, к моему удивлению, мои слова тоже напечатали. Такого я не ожидал и был просто сражен, особенно учитывая, что в статье упоминался и Бэнкси. «Вот же черт! – думал я, все еще не веря в происходящее и глядя на Джорджа. – Обо мне пишут в той же статье, что и о ROA с Бэнкси, – и это в лондонской газете!»

В этот момент я поверил, что Грифф может что угодно. Я безгранично верил в него и восхищался его пылом и целеустремленностью. Я считал, что для него нет ничего невозможного, раз уж он устроил так, что обо мне упомянули на страницах «Метро». Он все еще подыскивал подходящее помещение для выставки и еще не назвал окончательную дату, но выставка точно должна была состояться. Увидев свое имя в газете, я больше не сомневался: я стал участником чего-то серьезного. Я был уверен, что не просто устрою выставку, но стану Биг Боссом Джонни и своим искусством буду вдохновлять других бездомных людей.

– Ты сможешь договориться с Брюсом Спрингстином, чтобы он пришел на выставку? – спросил я, и в моих словах была лишь доля шутки, ведь я считал, что у Гриффа связи во всем Лондоне и он может связаться с кем угодно.

В тот день, когда вышла статья в газете «Метро», я позвонил своей сестре Джеки. Живя в Шордиче, я время от времени рассказывал ей, как у меня дела, звонил примерно раз в полгода с тех самых пор, как мы расстались. Я рассказывал Джеки о том, что сижу с Джорджем на тротуаре и что перед псом стоит стаканчик для денег. Когда я начал рисовать, я поделился с сестрой и этим тоже, ведь новости в Ист-Энде распространяются быстро, и мне не хотелось, чтобы она услышала обо мне от кого-то другого.

– Прочитай «Метро», – сказал я ей. – Обо мне написали в той же статье, что и о Бэнкси!

– Правда? – удивилась она. – Ты серьезно?

Мне нужно было кое о чем ее спросить, и казалось, что момент подходящий.

– Джеки, я хочу, чтобы ты пришла на открытие выставки. В Шордиче все только обо мне и говорят. Ты должна прийти!

Я объяснил Джеки, что думаю о выставке и почему мне так хочется, чтобы она пришла на открытие.

– Я много лет держался от тебя подальше из-за своего образа жизни, – сказал я. – Но наконец-то я снова могу вернуться в семью. Я смогу попросить прощения и дать вам повод гордиться младшим братом.

– Да, Джон, пора бы уж! – пошутила Джеки.

Наверное, она не знала, что еще сказать, ведь моя просьба была очень серьезной, учитывая, что мы столько лет не виделись. Я впервые в жизни позвонил сестре, чтобы сообщить хорошие новости: конечно, нелегко было поверить, что старый ворюга вдруг стал честным художником, у которого вот-вот состоится персональная выставка в Лондоне.

Я спросил ее о Малкольме и Дэвиде и сказал, что хочу видеть на открытии и братьев.

– Пожалуйста, Джеки, уговори их прийти. Мне очень важно увидеть всех вас на этой выставке.

Бедная Джеки оказалась в затруднительном положении.

– Обещать не могу, – сказала она. – Насколько я знаю, Малкольм и Дэвид работают, у них почти нет свободного времени…

Было очевидно, что она не знает, верить ли вообще в то, что эта выставка состоится, и уж явно не могла обещать за Малкольма и Дэвида.

– Держи меня в курсе, – сказала Джеки на прощание. – Дай знать, когда утвердят дату и все остальное. Удачи, Джон.

– Я сообщу, – пообещал я. – Жду не дождусь встречи.

Глава двадцатая

Мне было нужно, чтобы наша выставка стала успешной, я очень этого хотел. Грифф увидел, насколько серьезны мои намерения, когда я пошел на встречу с ROA под проливным дождем и почти против своей воли. Это и ему помогло поверить, что все, что мы делаем – не зря. Я постоянно чувствовал, как развивается и растет наша идея, и часто просыпался по утрам, думая о выставке, с нетерпением и воодушевлением ожидая ее.

Потребовалось несколько недель тяжелой работы, чтобы завершить панораму, но я справился. Без всяких сомнений, это был мой лучший рисунок. В мае Грифф отправился на фестиваль уличного искусства, организованный им в Далвиче, прихватив с собой множество копий моей панорамы. Я вернулся на Хай-стрит и целыми днями рисовал работы для выставки, а также зарабатывал по несколько фунтов другими рисунками, чтобы мы с Джорджем оставались на плаву.