Джон Р. Р. Толкиен. Биография

К июню Мэйбл, вопреки всем опасениям, немного оправилась, и её выписали из больницы. Отец Фрэнсис подыскал для неё и мальчиков две комнаты (спальню и гостиную) в маленьком коттеджике, который принадлежал ораторианской церкви и был сдан внаём местному почтальону. Коттедж стоял на землях ораторианского пансиона, в котором селились больные и пожилые члены конгрегации (участок этот ещё полвека назад приобрёл основатель церкви Джон Генри Ньюмен). За небольшую плату жена почтальона, миссис Тилл, согласилась заботиться о семье Толкиенов и готовить для них еду.

Лето 1904 года запомнилось Рональду как самый идиллический период его детства. В дальнейшем этот чистый образец английской сельской жизни почти наверняка послужил ему моделью для пасторальных картин Хоббитании. Рональд не осознавал, насколько тяжело больна его мать, и был убеждён, что она скоро выздоровеет. Он тосковал по Сэйрхоулу все четыре года с того самого дня, когда им пришлось расстаться с этим уютным уголком. Но с переездом в крошечную деревушку Реднэл, расположенную в самом сердце Вустершира, вдали от бирмингемской грязи и смога, он как будто вновь обрёл свой потерянный рай. В солнечные дни, которых в то славное лето выдалось немало, Рональд и Хилари подолгу гуляли в окрестных лесах, лазили по деревьям, рисовали и запускали воздушных змеев.

За это лето мальчики сдружились с отцом Фрэнсисом. Он часто навещал их и сопровождал на прогулках или просто сидел на веранде ораторианского пансиона, покуривая длинную трубку вишнёвого дерева. Впоследствии Толкиен утверждал, что сам стал курильщиком именно под впечатлением от этой живописной картины.

Но, как это ни печально, идиллия продлилась недолго. С сентября Рональд снова стал ходить в школу (Хилари по-прежнему учился дома). Ему приходилось тратить по полтора часа утром и вечером на дорогу до станции и обратно; темнело теперь рано, и Хилари по вечерам встречал брата на станции с фонарём.

А состояние Мэйбл всё ухудшалось, хоть мальчики этого и не замечали. Диабет прогрессировал, и 14 ноября она упала без сознания в гостиной реднэлского коттеджа, прямо на глазах у Рональда и Хилари. Для мальчиков это было поистине ужасной неожиданностью, но ничем помочь матери они не могли. Мэйбл впала в кому и шесть дней спустя скончалась в возрасте тридцати четырёх лет. Миссис Тилл утешала несчастных мальчиков, как могла, а у постели Мэйбл в её смертный час стояли только её сестра Мэй Инклдон и отец Фрэнсис.

Глава 2. Две женщины

Толкиен так и не простил до конца своих родственников: он полагал, что они довели Мэйбл до болезни своим неприятием католичества. Они отказывали ей в поддержке, даже когда она уже слегла, и Толкиен не мог не винить их в её безвременной кончине.

Отчасти эти обвинения объясняются возмущением и горечью, вполне естественными для мальчика, потерявшего горячо любимую мать. Но не следует считать их вовсе безосновательными: Мэйбл действительно была угнетена и огорчена до глубины души реакцией родных на её обращение, и не исключено, что именно это и стало первым толчком к болезни. Время не залечило рану: даже через тридцать семь лет после смерти матери, в письме от 1941 года, Толкиен рассказывал своему сыну Майклу о том, какой прекрасной, умной и образованной женщиной была Мэйбл, сколько невзгод пришлось перенести ей в своей жизни и каким гонениям она подверглась, перейдя в католичество. Он был убеждён, что именно душевные страдания оборвали её жизнь так рано.

Смерть Мэйбл Толкиен оставила глубокий след в душе юного Рональда и во многом предопределила его личное отношение к религии. Правда, на склоне лет Толкиен заявлял, что католическая вера нашла отклик в его душе ещё до смерти матери, и в другом письме к Майклу, в 1963 году, писал: «Я проникся любовью к Святому Причастию с самого начала — и, милостью Божьей, сохранил эту любовь навсегда»[11].

Возможно, так оно и было, но не вызывает сомнений и то, что Толкиен прочно ассоциировал свою мать с католичеством и чтил её как мученицу, пострадавшую за веру и ради блага своих сыновей. Для двенадцатилетнего Рональда образ матери и католическая вера были связаны неразрывно. С того времени он и оставался убеждённым и ревностным поборником католицизма; и, как мы увидим, эта глубокая религиозность повлияла на всю его дальнейшую жизнь и карьеру, стала одним из столпов созданной им мифологии и одним из главных источников его творческого вдохновения.