Джозеф Антон. Мемуары

Ему становилось ясно, что возможности языка ограниченны. Он всегда верил в его всесилие, в мощь словесности. Но язык не мог выручить его из этой беды. “По совести говоря” и “Ничего святого?” ничего не изменили. Его пакистанский друг Омар Номан хотел собрать группу людей из “нашей части планеты”, чтобы объяснить иранцам: они “осудили невиновного”. Его индийский друг, видный юрист Виджай Шанкардасс, считал, что свою роль в решении проблемы должны сыграть индийские мусульмане. Виджай вызвался поговорить с некоторыми лидерами, в том числе с Саидом Шахабуддином, добившимся запрета “Шайтанских аятов” в Индии, и с Салманом Куршидом – “не с тем Салманом”, – которого имам Бухари из делийской мечети по ошибке заклеймил во время пятничного богослужения.

Он сомневался, что убеждением, методами, принятыми у людей словесного склада, можно будет многого добиться. Он сражался с более мощной – или, пользуясь словарем набожных, высшей— силой, которая смеялась над тем, что было всего лишь рационально, и говорила на языке, далеко превосходящем все наречия смертных. И этот бог не был богом любви.

Он покинул Хермитидж-лейн навсегда, и их с Зафаром отвезли в Поуис на ферму Деборы и Майкла – там они замечательно провели уик-энд, гоняя футбольный мяч, играя в крикет и перекидываясь в поле летающим диском. Кларисса хотела в этот уик-энд быть свободной, потому что у нее был новый мужчина, но именно тогда тот с ней порвал, не пожелав иметь дело с побочными последствиями фетвы, выпавшими на ее долю. Она приняла это очень стойко. Он хотел, чтобы она могла быть счастлива.

После уик-энда он незамеченным проскользнул в уимблдонский дом, но там начались проблемы. Несколько раз звонила хозяйка, миссис Синди Пасарелл, задавала вопросы, проявляла чрезмерное любопытство. К счастью, тогда дежурила Рейчел Клуни, одна из женщин-охранников, и, поскольку женский голос успокаивает лучше, чем мужской, ей в какой-то мере удалось справиться с настойчивостью миссис Пасарелл. Потом позвонил мистер Девон Пасарелл, явно не зная о звонках жены, – сказал, ему надо что-то забрать в гараже. Может быть, они живут не вместе? На другой день без какой-либо понятной причины к двери подошла “сослуживица” миссис Пасарелл. Потом опять позвонила Синди Пасарелл, говорила на этот раз жестче. Она хотела познакомиться с новыми жильцами, чтобы убедиться, что они “приличные люди”.

Он позвал на помощь Полин. Ей в чем только не доводилось играть, от “Вдали от обезумевшей толпы” по Томасу Гарди до телесериала “Молодежь”, и ей было не привыкать к импровизации, так что эта роль для нее трудности не представляла. Он обрисовал ей персонаж, в который следовало перевоплотиться, и она согласилась провести в доме день и встретиться с назойливой Синди. Ситуация, при всей ее нелепости, была угрожающая. Он сказал Бобу Мейджору, что с

него хватит, что он больше не может обманывать и прятаться. Надо найти какое-то другое решение. Боб отвечал сочувственно, но уклончиво. Он лицо подчиненное, такие вопросы не в его ведении.

За два следующих дня мистер Пасарелл дважды приезжал без предупреждения: сначала “забрать из гаража свои вещи”, а затем еще раз — “бросить ключ от гаража в щель во входной двери”. Рейчел Клуни, высокая, элегантная блондинка с широкой улыбкой, по-шотландски слегка картавая, разговаривала с ним приветливо, но он долго не уезжал, сидел в своей черной “гранаде” и наблюдал за домом. Стремясь разрядить обстановку, Полин в роли новой хозяйки дома позвонила миссис Пасарелл и пригласила ее к чаю, та приняла приглашение – но не пришла; вместо этого Пасареллы совместно прислали в офис Гиллона жалобу на то, что в доме проживает “более чем одна семья”. Он испытывал парализующий страх перед разоблачением. Неужели повторился Литтл-Бардфилд? Неужели придется спешно уезжать, теряя все, что уже заплачено, и все, что еще предстоит заплатить по договору? “Это ужасно, – сказал он Гиллону. – Надо с этим кончать”.

Гиллон-то и решил проблему. “Они ведут себя возмутительно, – проговорил он самым своим надменным, самым презрительным тоном. – Ты им платишь бешеные деньги. Придется их слегка осадить. Предоставь это мне, мой милый”. Он отправил им по факсу, как он выразился, послание на тему “Идите на хер”. Через некоторое время он перезвонил, радостный донельзя: “По-моему, все получилось, мой милый. Они по факсу же мне и ответили. Пишут – на хер пойти согласны”. Пасареллы и правда согласились больше не беспокоить жильцов, которые так много им платят за аренду дома. Кажется, даже извинились. И на несколько месяцев вопрос был снят.