Джузеппе Бальзамо (Части 4, 5)

— Как вам будет угодно, графиня, — смиренно отвечал г-н де Сартин.

Он протянул графине шкатулку, куда Бальзамо успел сунуть все рассыпавшиеся по столу бумаги.

Графиня Дюбарри обернулась к нему с кокетливой улыбкой.

— Граф! — проговорила она. — Будьте любезны отнести эту шкатулку ко мне в карету и дайте мне руку: я боюсь одна идти через приемную — там такие отвратительные физиономии!.. Благодарю вас, Сартин.

Бальзамо направился было к выходу вместе со своей покровительницей, как вдруг увидел, что г-н де Сартин потянулся к колокольчику.

— Госпожа графиня, — обратился Бальзамо к Дюбарри, останавливая своего врага взглядом, — будьте добры сказать господину де Сартину, который не может мне простить того, что я потребовал у него вашу шкатулку; будьте добры предупредить его, что вы пришли бы в отчаяние, если бы со мной случилось какое-нибудь несчастье по вине господина начальника полиции и что вы были бы им недовольны.

Графиня улыбнулась Бальзамо.

— Дорогой Сартин! Вы слышали, что говорит граф? Это все чистая правда. Граф — мой лучший друг, и я никогда вам не прощу, если вы доставите ему какую-нибудь неприятность. Прощайте, Сартин.

Подав руку Бальзамо, уносившему с собой шкатулку, графиня Дюбарри покинула кабинет начальника полиции.

Подавив вспышку гнева, которую так надеялся увидеть Бальзамо, г-н де Сартин смотрел, как они уходят вдвоем.

— Иди, иди! — прошептал побежденный начальник полиции. — Иди, у тебя в руках шкатулка, а у меня — твоя жена!

Давая волю своим чувствам, он изо всех сил стал звонить в колокольчик.

CXXVI

ГЛАВА, В КОТОРОЙ ГОСПОДИН ДЕ САРТИН НАЧИНАЕТ ВЕРИТЬ, ЧТО БАЛЬЗАМО — КОЛДУН

На нетерпеливый звонок г-на де Сартина поспешил явиться секретарь.

— Ну что эта дама?

— Какая дама, монсеньер?

— Да та, что упала здесь без чувств и которую я поручил вам.

— Она в добром здравии, монсеньер.

— Отлично! Приведите ее сюда.

— Где я могу ее найти?

— Как где? Да в соседней комнате!..

— Ее там больше нет, монсеньер.

— Нет? Где же она?

— Не имею чести знать.

— Она ушла?

— Да.

— Одна?

— Да.

— Но она же едва держалась на ногах!

— Точно так, монсеньер, она несколько минут оставалась без чувств. Но пять минут спустя после того, как граф де Феникс вошел к вам в кабинет, она пришла в себя после этого странного обморока, из которого ее не могли вывести ни спирт, ни соль. Она раскрыла глаза, поднялась и облегченно вздохнула.

— Что было дальше?

— Потом она направилась к двери. Так как вы, монсеньер, не приказывали ее задержать, она и ушла.

— Ушла? — вскричал г-н де Сартин. — Ах ты болван! Да вы все у меня сдохнете в Бисетре! Немедленно пришли моего лучшего агента! Живо, живо!

Секретарь бросился выполнять приказание.

— Видно, этот подлец — колдун! — пробормотал незадачливый Сартин. — Я начальник полиции его величества, а он начальник полиции самого сатаны.

Читатель, по-видимому, уже догадался о том, чего г-н де Сартин никак не мог взять в толк. Сейчас же после сцены с пистолетом, пока начальник полиции приходил в себя, Бальзамо, воспользовавшись передышкой, поочередно поворачивался в каждую из сторон света, будучи уверенным, что Лоренца непременно находится в одном из этих направлений, и приказал молодой женщине встать, выйти из комнаты и той же дорогой возвратиться в особняк на улице Сен-Клод.

Как только эта воля нашла выражение в его мыслях, между Бальзамо и молодой женщиной установилась магнетическая связь. Повинуясь полученному ею мысленному приказанию, Лоренца встала и вышла раньше, чем кто бы то ни было успел ей помешать.

Вечером г-н де Сартин слег в постель и приказал пустить себе кровь; потрясение оказалось для него слишком сильным и не могло пройти без последствий. Лекарь объявил, что еще четверть часа — и он скончался бы от апоплексического удара.

А Бальзамо проводил графиню до кареты и хотел было откланяться; однако она была не из тех женщин, которых можно было оставить так просто, ничего не объяснив; ей не терпелось хотя бы в нескольких словах услышать о том, что сейчас произошло на ее глазах.

Она пригласила графа подняться вслед за ней в карету. Граф повиновался, и слуга взял Джерида под уздцы.

— Как видите, граф, я верна своему слову, — сказала Дюбарри, — если я кого-нибудь называю своим другом, то говорю это от чистого сердца, а не только устами. Я собиралась отправиться в Люсьенн — туда завтра утром обещал приехать король. Но я получила ваше письмо и ради вас все бросила. Многих привели бы в ужас все эти слова о заговорах и заговорщиках, которые господин де Сартин бросал нам в лицо. Но, прежде чем что-либо предпринять, я смотрела на вас и поступала так, как вы этого хотели.