EDEN

— В доме Уизли намечается большая вечеринка Пожирателей Смерти в ближайшие двадцать четыре часа, но хозяевам не обязательно сообщать, по какому поводу собрание, — продолжает Волдеморт. — Они, конечно же, не знают, что это ловушка для Поттера, но могут возникнуть проблемы, когда все вскроется. Хотя, это уже не имеет значения. Их будет просто приструнить. Ты возглавишь отряд Пожирателей Смерти, который будет ждать появления Поттера со своей свитой. Ты схватишь его и приведешь ко мне. Понятно?

— Да, господин.

— Ты не подведешь меня, — приказ — не просьба.

— Конечно, мой лорд.

— Хорошо. Тогда, до завтра.

Дверь с шумом закрылась.

Я открываю глаза.

Он ушел?

Да…

Но Люциус все еще здесь, стоит подле меня, нахмурившись.

Убей ее, если хочешь.

Вот и все. В конце концов, все закончилось.

О, Боже, помоги мне, пожалуйста. Если ты там, пожалуйста, помоги…

Но разве я заслужила помощи? Заманила Гарри в смертельную ловушку, и Рона тоже. И не только их, но и всех остальных, чьи имена я назвала под пытками. Я заслужила смерть.

Закрываю глаза. По щеке словно стегнули хлыстом.

— Смотри на меня, грязнокровка.

Сквозь пелену слез смотрю на него, и в течение нескольких минут в мире есть только он и я. И он смотрит на меня, решая, избавиться от меня, как он всегда хотел, или нет.

Напряженно с ужасом во взгляде я смотрю на этого человека, — человека, которого еще пару месяцев назад я едва знала, а теперь я знаю о нем больше, чем мне хотелось бы, — и жду, пока он решит, должна ли я умереть или лучше оставить меня в живых.

Глава 13. Непонятные чувства

Если б ты не стонала, я бы смог отдохнуть,

Но твой шепот во тьме не дает мне уснуть.

В полном одиночестве — без сна — слушаю я тебя.

Если б ты не кричала, я мог бы поспать,

Но покоя мне нет, продолжаешь кричать,

Горько плакать и выть, и за мной наблюдать.

— Кристина Россетти, Прошение призрака (перевод — kama155)

Неужели, это правда, и его лицо будет последним, что я увижу в этой жизни?

Оно нависло надо мной, хладнокровное и бледное, олицетворяющее все, что я так ненавижу в этом мире. Я так сильно ненавижу Люциуса, что мне почти физически больно даже смотреть на него. А теперь он — тот, кого я увижу перед смертью.

Он слегка хмурится.

Смотрю ему в глаза. Это глаза человека, который собирается убить меня!

Нет.

Пытаюсь откатиться в сторону, но он ловит меня прежде, чем я успеваю сдвинуться на несколько дюймов. Он склоняется надо мной и удерживает за плечо, прижимая к холодному полу. Пальцы больно впиваются в синяки на моей обнаженной коже чуть выше выреза платья. Платья мученицы. Иисусе!.

Он направляет палочку мне в грудь, на его лице застыло напряженное выражение.

— Разве я разрешал тебе двигаться?

Я качаю головой, и слезы катятся из глаз.

Его губы сжимаются в тонкую линию, а глаза сужаются… эти глаза — в них столько эмоций, которые я вряд ли когда-нибудь смогу понять! — затягивают меня. Глубже и глубже.

Я тону в них. Холодные, серые озера, глубины которых невозможно познать, пока их воды не сомкнуться над твоей головой, и ты не будешь отчаянно пытаться выбраться на поверхность.

Он кивает.

— Надо кончать с этим, — тихо произносит он, и я не знаю, предназначаются ли эти слова мне или он разговаривает сам с собой.

Он прижимает кончик палочки к пульсирующей голубой жилке на моей шее.

Пульс. Сердцебиение. Жизнь! Сейчас я жива.

Так не честно!

А, когда в этой ситуации хоть что-то было «честно»?

Он увеличивает давление на артерию. Я в ужасе зажмуриваюсь, и из горла вырывается всхлип.

Боже, о, Боже! Я люблю вас мама, папа. Пожалуйста, Господи, помоги мне, пожалуйста, пусть они узнают, что я люблю их, пожалуйста, спаси меня…

Я жду…

Покорно…

Но ничего не происходит.

— Ты боишься, грязнокровка?

Все еще жива. Об этом мне напоминает его безжалостный голос.

С усилием открываю глаза и смотрю в его ухмыляющееся лицо.

— Конечно, я боюсь, — содрогаясь, шепчу я. — А вам не было бы страшно, если бы вы находились на волосок от смерти?

— Я не боюсь смерти, — равнодушно отвечает он. — Если бы боялся, то не встал бы на этот путь.

Я должна перестать дрожать! Я не могу умереть, потеряв последнюю каплю гордости, не могу!

Конечно же, он чувствует, как меня трясет. И ухмыляется.

— И что же мне с тобой делать, грязнокровка?

Не могу выслушивать это! Вчера он спас мне жизнь только для того, чтобы отнять ее сегодня, предварительно замучив почти до смерти. И он еще смеет играть со мной, когда я одной ногой уже в могиле…

— Я подскажу, что вы можете сделать, — порывисто шепчу я. — Прежде, чем убить меня, сделайте мне одолжение — назовите мое имя.

Он хмыкает.

— Мисс Грэйнджер…

— Нет, не мисс Грэйнджер, — обрываю его. — Меня зовут Гермиона.

Постойте-ка… разве я уже не произносила этого раньше?