Эдгар По. Сумрачный гений

«Однажды, — пишет Инглиш, — я шел вечером домой и увидел человека, который никак не мог подняться из сточной канавы. Предположив, что некто споткнулся и упал, я наклонился и помог ему. Оказалось, это был По». Инглиш предложил проводить По, и тот пошел, «выписывая по дороге кренделя и зигзаги». Когда в конце концов они добрались до дома, Мария Клемм открыла дверь и закричала: «Вы напоили Эдди, а теперь притащили его домой!»

История эта довольно известна, поэтому мы изложили ее словами П. Акройда — он привел ее в биографии поэта[208]

. Эпизод английский писатель почерпнул, скорее всего, из воспоминаний Т. Инглиша, опубликованных в 1889 году. Хотя последний смертельно рассорился с По в 1845 году, нечто подобное вполне могло иметь место. Но столь уж велика в том была вина самого По? Мы же помним, какое воздействие на него могла оказать даже малая толика алкоголя. А тут пьющие друзья…

С Инглишем По познакомился в редакции журнала Бёртона в июне 1839 года. Он, конечно, не мог «напоить Эдди», поскольку в отличие от Хёста и Сартейна спиртным никогда не увлекался. Через много лет он вспоминал обстоятельства знакомства:

«Однажды я зашел в редакцию журнала и, когда Бёртон представил меня По, между нами завязалась беседа. Я был приятно поражен внешностью и манерами писателя. На нем был простой весьма потертый черного цвета сюртук, который был, однако, тщательно вычищен, на его фоне чистота белья была особенно заметна. У него были большие глаза, они сверкали и легко вспыхивали, манера держаться — легкой и изысканной, слова лились непринужденно и обаятельно. Через некоторое время мы, продолжая разговор, покинули офис и пошли по улице. Мы расстались на Чеснат-стрит, несколькими кварталами выше Третьей [улицы], похоже весьма довольные друг другом. За исключением восхищения, что я испытывал к его несомненному гению, поначалу между По и мной не возникло чувства взаимной привязанности. Оно появилось позднее, месяцы спустя, когда я сделался частым гостем в его семье. Миссис По была хрупкой женщиной с благородными манерами, в ней чувствовались воспитание и происхождение, а миссис Клемм была больше чем тещей — скорее матерью для него»[209]

.

Томас Данн Инглиш (1819–1902) был одним из авторов журнала Бёртона и пробовал силы в версификации, время от времени помещая свои стихи на страницах «ДМ». В глазах двадцатилетнего неофита Эдгар По, конечно, был признанным мэтром. Нескрываемое восхищение, которое без труда читал поэт в глазах юноши, льстило его самолюбию. Они подружились, и, по свидетельствам многих, не было у По в филадельфийский период жизни человека ближе и преданнее, нежели Инглиш. Более того, юноша добровольно (хотя, возможно, и по просьбе миссис Клемм) взял на себя обязанность ангела-хранителя поэта — оберегал от недобрых компаний и возлияний в дружеском кругу. Отчасти поэтому они были почти неразлучны в 1839–1844 годах, и Инглиш почти каждый день провожал своего кумира до дома.

Трудно сказать, насколько искусно По удавалось скрывать свое отношение к виршам молодого человека (а то, что оно было скептическим, едва ли подлежит сомнению и еще проявится позднее — после их ссоры), но в новом знакомом его явно привлекала не литературная составляющая, а те специальные знания, коими тот обладал. Инглиш на момент знакомства только что окончил медицинский факультет Пенсильванского университета и стал дипломированным врачом. Хотя впоследствии по специальности он не работал, а подвизался на ниве юриспруденции, его выпускная работа была посвящена френологии — предмету, который живо интересовал По. Следы этого увлечения нетрудно отыскать среди текстов нашего героя — новелл и заметок из «всякой всячины».