Эдгар По. Сумрачный гений

Герви Аллен в своей книге утверждает, что в новеллистическом двухтомнике «предстают в завершенном виде все литературные типы, когда-либо созданные По, исключая лишь „Непогрешимого логика“, которому предстояло появиться вместе с серией рассказов, основанных на методе дедуктивных рассуждений»[214]. С этим можно согласиться, но только с важной оговоркой: во-первых, пресловутого «непогрешимого логика» осталось ждать совсем недолго — первая история с ним («Убийства на улице Морг»), судя по всему, была написана уже в 1840 году

[215], а во-вторых, он уже существовал. Правда, не как литературный персонаж, а как вполне осязаемый мастер по разгадыванию криптограмм и шифров по имени Эдгар По.

Нетрудно заметить, что публикация новеллистического сборника не только способствовала упрочению писательской репутации нашего героя, но и стимулировала его творческую активность. Помимо начавшейся разработки «непогрешимого логика» и сочинения очередной порции рассказов (к ним, безусловно, относятся «Почему французик носит руку на перевязи», «Низвержение в Мальстрем», «Делец» и «Человек толпы») По предпринял вторую (и последнюю) попытку создать крупное прозаическое произведение — повесть под названием «Дневник Джулиуса Родмена».

Повесть эта печаталась с продолжениями в журнале Бёртона (с января по июнь 1840 года), но так и осталась неоконченной. Трудно сказать, почему По не завершил повествование. Скорее всего, разочаровался. С другой стороны, нетрудно понять мотивы, которыми он руководствовался, приступая к «большому тексту». Перед глазами у него был пример Вашингтона Ирвинга, который незадолго перед тем выпустил сразу несколько книг на «западную» тему: «Путешествие по прериям» (1832), «Астория» (1836) и «Приключения капитана Бонневилля» (1837). Страна развивалась и неудержимо рвалась на Запад, осваивая новые территории. Все, связанное с необозримыми и почти неисследованными пространствами к западу и к северо-западу от Сент-Луиса и Великих озер, будоражило воображение многих американцев, и потому успех книг Ирвинга был предсказуем и закономерен[216]. Э. По, конечно, улавливал эти носившиеся в воздухе «флюиды». И тоже решил поэксплуатировать модную тему. Но в том-то и дело, что В. Ирвинг писал свои книги, опираясь на собственный опыт. У Э. По такого опыта не было, хотя он, безусловно, читал и «Путешествие по прериям», и «Асторию», и — больше, чем просто

читал! — дневники знаменитых американских путешественников М. Льюиса и У. Кларка[217]

, впервые изданные в 1814 году и затем многократно переиздававшиеся. Более того, он явно весьма широко использовал материалы Льюиса и Кларка, благо что его мистер Родмен якобы совершил точно такое же путешествие, но на двадцать с лишним лет раньше выдающихся путешественников. Однако, несмотря на обилие приключений, которые переживают его герои, индейскую, охотничью и прочую экзотику, сюжет развивается вяло: та динамика, что характерна для произведений По, в истории отсутствует. Что ни говорите, неорганичен все-таки был «большой жанр» для писателя — его талант был созвучен иным формам. Да и сам он, верно, чувствовал, что пишет не то и не так. Тем не менее, скорее всего, он завершил бы эту «большую книгу», но помешали обстоятельства — внешние и внутренние.

А они складывались следующим образом. В наступившем 1840 году У. Бёртон очень редко появлялся в редакции собственного журнала, по сути, переложив всю работу на По. Последний ясно видел, что интересы владельца «ДМ» все отчетливее обретают не связанный с журналом вектор. До него доходили слухи, что Бёртон собирается начать строительство собственного театра, к тому же «фигляр и позер» был вовлечен в несколько антреприз одновременно: в некоторых он был задействован как актер, часть продюсировал и постоянно разъезжал по гастролям. При этом жалованье По оставалось прежним. Несмотря на регулярные гонорары из «Алекзандерз уикли мессенджер», менее регулярные от Бёртона и эпизодические — из других изданий, денег не хватало, тем более что в «бёртоновский период» (игнорировать сие нельзя) По нередко «заглядывал в бутылку»[218]. В начале года он потребовал у Бёртона прибавку, но добился только единовременной выплаты в 100 долларов (характер этой выплаты исследователям неизвестен). В условиях обычного отсутствия владельца и собственных хворей, которые частенько (как в связи с алкоголем, так и без него) в этот период терзали нашего героя, он откровенно манкировал своими обязанностями. В нечастые и обычно внезапные наезды в редакцию владелец находил дела запущенными, к тому же нередко По не оказывалось на месте. Это вызывало немедленный гнев темпераментного Бёртона, каждому «встречному и поперечному» он постоянно рассказывал, что По — пьяница, пьет на рабочем месте и с ним «невозможно иметь дела». Все это, конечно, усугубляло взаимное раздражение и превращало «развод» в неизбежность.