Эдгар По. Сумрачный гений

Эдгар По, конечно, ответил ему и, вероятно, выслал то, что от него требовалось. Завязалась переписка, последовало новое сближение. Известно, что они обменивались книгами. Эдгар По посылал Грисуолду рукописи своих стихотворений и рассказов. Богатое собрание автографов По, которым владел составитель антологий, в этот период, видимо, особенно пополнилось. Вероятно, встречались они и лично. Однако в отличие от По, который, по крайней мере на несколько месяцев, совершенно прекратил нападки на Грисуолда, тот, неизменно сохраняя любезный тон в письмах и при личных встречах, продолжал заглазно поносить поэта, распространяя сплетни о его пьянстве и психической неуравновешенности. В этом смысле весьма характерны строки из письма Бриггса, партнера По по «Бродвей джорнал», который тогда же, в январе 1845 года, писал Джеймсу Лоуэллу: «По мне очень нравится; мистер Грисуолд рассказывал мне о нем бог знает какие ужасные истории, но По опровергает их всем своим поведением…»[311]

Между тем кроме возобновления добрых (по крайней мере внешне) отношений с Грисуолдом Эдгар По продолжает предпринимать шаги, направленные на упрочение своего положения в литературном мире. Прослышав о планах «Уили и Путнэм», одной из крупнейших в то время издательских фирм в Америке, начать выпуск массовой «Библиотеки американских книг» (планировалось опубликовать произведения наиболее известных современных авторов), он обратился с предложением издать два сборника своих произведений — прозы и поэзии. Поскольку теперь, после публикации «Ворона», известность автора была высока и сулила прибыли, предложение нашло положительный отклик. В июне 1845 года вышел прозаический сборник с незатейливым названием «Рассказы». Он был издан в бумажной обложке, массовым тиражом и включал двенадцать историй Эдгара По. В сборнике были представлены, пожалуй, лучшие — во всяком случае, наиболее зрелые — новеллы писателя: «арабески», «гротески» и детективные истории. Хотя По и высказывал недовольство подбором произведений[312], надо признать, что Э. Дайкинк, один из самых проницательных критиков эпохи, сделал свою работу качественно, отобрав для сборника не только наиболее характерные, но и наиболее удачные тексты. Несколько месяцев спустя в упомянутой «Библиотеке» вышел и поэтический сборник «„Ворон“ и другие стихотворения».

Оба издания успешно продавались. Поэтический сборник даже пришлось допечатывать — спрос превысил предложение.

Финальным аккордом программы по «строительству» собственного имиджа стала, конечно, публикация «Философии творчества» в «Журнале Грэма» в апреле 1846 года. По мысли автора статья должна была окончательно утвердить его репутацию как художника не просто незаурядного, а необыкновенного, единственного в своем роде — уникального.

Казалось бы, По-рационалист все сделал правильно: не только сочинил и правильно подал шедевры, но и весьма грамотно и последовательно провел то, что мы сейчас назвали бы PR-

кампанией.

Теперь можно было «почивать на лаврах» и постепенно, шаг за шагом, упрочивать свое положение на национальном литературном Олимпе. Но слишком это банально и недостойно гения. Гения, которого терзал бес противоречия.

В «Журнале Грэма», почти за год до описываемого периода — в июле 1845 года, По опубликовал рассказ под названием «Бес противоречия». Как бы потомки ни восхищались творениями Эдгара По, будем справедливы: этот рассказ писателя далеко не самый лучший. Но, безусловно, очень важный: он помогает понять противоречивую натуру художника.

Главное в рассказе — не его сюжет и не фабула, а пространная преамбула, в которой содержатся интересные наблюдения. Так и хочется сказать: над человеческой природой. Но — не получается. Потому что наблюдения и выводы эти адресуют нас не к человеку вообще, а к характеру и особенностям конкретной личности — автору рассказа, Эдгару Аллану По.

В преамбуле писатель утверждает:

«…врожденным двигателем человеческих действий [выступает] парадоксальное нечто, которое за неимением более точного термина можно назвать противоречивостью

или упрямством».

Что ж, в отношении некоторых натур необходимо признать справедливость суждения писателя. Но уже следующая идея: «по его подсказке мы действуем без какой-либо постижимой цели…» — вызывает понятные сомнения. Обычно человек упрямится как раз потому, что видит в упрямстве наиболее простой и удобный способ достижения цели. Но «поступаем так, — утверждает поэт, — именно потому, что так поступать не должны». «Теоретически, — продолжает он, — никакое основание не может быть более неосновательным».

И с этим суждением невозможно не согласиться. Но — тут же противоречит себе: «…фактически нет основания сильнее. С некоторыми умами и при некоторых условиях оно становится абсолютно неодолимым… Это врожденный, изначальный, элементарный импульс».

Автор раскрывает поступательный механизм действия. Вот как он работает: «Неясный порыв вырастает в желание, желание — в стремление, стремление — в неудержимую жажду…»