Эдичка

Наконец объявили, что машина подана. Девицы, сопровождавшие Маргариту, почему-то выстроились в ряд, и Маргарита, повернувшись к ним спиной, бросила через голову свой букет. Мама Маргариты его поймала, и все сразу заахали, потому что по примете девушка, поймавшая букет, следующая на выданье.

Молодые сели в машину и уехали проводить свой медовый месяц. Папа даже не попрощался со мной. Я стоял и чуть не плакал. А вдруг он не прилетит из этого Занзибара и я его никогда уже не увижу. Собаки долго бежали за машиной и громко лаяли.

– Ну вот, Эдичка, – сказала по-русски бабушка Варя, – теперь у тебя началась новая жизнь.

Глава десятая Рождество

Со дня свадьбы прошло три месяца. Моя жизнь не очень сильно изменилась с тех пор. Я ходил в ту же школу. В то же время возвращался домой. Ел вкусные обеды, приготовленные миссис Смит. Гулял с Борькой, он всегда ждал меня у наших ворот и радостно приветствовал, увидев.

Одно было плохо: в нашем доме на правах законной хозяйки жила теперь Маргарита. Хозяйкой она, конечно, была никакой, о чем не уставала повторять бабушка Варя, но с папой моим состояла в браке, и с этим уже ничего не поделаешь. Я часто говорил Борьке об этом – по-русски, чтобы Маргарита не слышала.

– Раньше надо было что-то предпринимать, Борька, – говорил я. – Подложить ей в постель лягушку или запустить в сумку паука. А еще лучше засунуть в ее сапог дохлую крысу. Уж тогда-то она точно убежала бы из нашего дома.

В ответ Борька лишь тяжело вздыхал. Он лежал рядом со мной на диване, положив голову на лапы. Весь вид его как бы говорил: «Ну что мы теперь можем поделать?»

При слове «крыса» он, правда, оживился и зарычал. Даже спрыгнул с дивана и подбежал к двери, видно, решил не откладывать дело в долгий ящик и раздобыть крысу прямо сейчас. Если учесть, что Борькина порода была выведена специально для охоты на крыс, то достать крысу для него не представляло проблемы. Он стоял у двери, вилял хвостом и всем своим видом говорил: «Скажи только слово, хозяин, я мигом».

– Знаю-знаю, что ты достанешь, но теперь это нам уже ничего не даст, нас просто накажут, вот и все. Я должен придумать, как ее выжить отсюда.

Борька склонил голову набок и внимательно посмотрел на меня, но, так и не дождавшись никаких указаний, запрыгнул на диван, опять положил голову на лапы и вновь тяжело вздохнул.

Сразу после того, как папа и Маргарита вернулись домой из своего свадебного путешествия, мне показалось, что Маргарита стала добрее и мое будущее не так уж плохо.

Она похорошела, ноги загорели и выглядели еще длиннее, белокурые волосы лежали россыпью по бронзовым от загара плечам. Глаза на загорелом лице казались просто огромными и еще более голубыми. Папа явно проигрывал на ее фоне. Загорать он не мог из-за особенностей кожи, поэтому его лицо сделалось ярко-красным, а ноги в коротких шортах представляли сплошной ожог. Добавляли карикатурности старые, стоптанные сандалии и нелепые коричневые носки. Моя мама никогда не разрешала ему так одеваться, но Маргарите, похоже, было полностью наплевать, в каком виде он ходит.

По приезде папа все время пропадал на работе, а Маргарита, наоборот, почти не вылезала из дому. Она много болтала по телефону, и как-то я случайно подслушал ее разговор с подругой по имени Дебби. Маргарита, не переставая смеяться, говорила своим низким и хриплым голосом о каком-то идиоте и чучеле. И только после того, как она упомянула его дурацкого ребенка, я понял, что речь идет обо мне и моем папе.

– Я тебе одно скажу, Дебс, – ворковала она в телефон, – ищи себе такого же старого кретина, как мой, и завязывай с учебой, к долбаной матери. Охота тебе таскаться каждый день в универ и сидеть на этих занудных лекциях? Вот я: встаю в полдень, принимаю ванну, долго завтракаю, потом курю, болтаю по телефону, потом выбираюсь в магазины – чем не жизнь? Я как вспомню универ – прямо блевать хочется.

Тут она замолчала – должно быть, Дебби что-то ей возразила.

– Ну и что? – ответила Маргарита. – Поживу пять лет и разведусь, хапну пятьдесят процентов от всего. Зачем мне эта долбаная специальность? Найду себе еще какого-нибудь урода. Нет, здесь тоже жить можно, только этот его ребенок меня достает и собака вонючая надоела. Не понимаю, почему их не заберет к себе его мамочка – сексуальная маньячка?

Маргарита опять замолкла, Дебби, видимо, возразила снова. Потом продолжила:

– Ну конечно маньячка, от профессора уйти к этому бугаю. Да, он хорош собой и в койке, наверное, большой виртуоз, только уходить-то зачем? Трахайся себе на здоровье на стороне, кто мешает? Я вот уже успела смотаться к Саймону пару раз. Не терпеть же мне этого слюнтяя.

Мне стало очень обидно за папу с мамой. Я, правда, не все понял из того, что она говорила, но одно я запомнил четко: Маргарита – та еще ведьма и надо сделать все возможное, чтобы выкурить ее из нашего дома. После подслушанного разговора я решил бороться, а способов для борьбы у меня хватало.