Эдичка

Она направилась к огромному дивану у камина, но почему-то не села, а продолжала стоять. Когда я подошел к ней, то понял причину. Диван сплошь покрывала собачья шерсть. Наверное, здесь спали собаки. Я посмотрел на даму, только что поднявшуюся с дивана, и увидел, что вся ее спина тоже в собачьей шерсти.

В целом гостиная представляла собой довольно жалкое зрелище.

Обои на стенах были ободранные и в пятнах, они давно утратили первоначальный цвет и из нежно-желтых сделались грязно-серыми. Не спасали даже висевшие по стенам картины. Огромные окна были такие грязные, что едва пропускали свет. В углу стоял большущий черный рояль, уставленный множеством фотографий в серебряных рамах.

Ко мне подбежал незнакомый мальчик.

– Ты кто? – спросил он.

– Я Эдичка.

– А-а, ты сын этого старого жениха. А я Хью, сын хозяйки. Пошли, я тебе что-то покажу.

Мы припустили по длинным коридорам и по каким-то лестницам, пробежали мимо просторного рыцарского зала, в котором стояли накрытые столы. Железные рыцари были задвинуты по углам. Зал был украшен цветами, шарами и лентами.

«Здесь, наверное, будет свадьба», – подумал я.

Мы устремились дальше, и, пока бежали, нас все время преследовал странный запах. Пахло зоопарком. Я точно это могу сказать, папа меня недавно туда водил, и именно так пахло у клеток с носорогами. Только я хотел спросить, чем же это здесь пахнет, как нас окликнула какая-то женщина.

– Хью, бездельник, вечно ты где-то болтаешься, а ну-ка иди сюда! Кто должен развлекать гостей?

– Я и развлекаю. Это наш гость Эдичка.

– А-а, Эдичка. Сын Джорджа. О, как ты на него похож. А я мама Хью. Твоего папу я знаю еще со студенческой скамьи. Ну, дети, бегите, мне сейчас не до вас, я делаю угощение.

Она направилась в огромную, прямо-таки великанскую, кухню, где трудилось много людей. Одета она была довольно экстравагантно. На ней был сильно вытянутый жакет, здоровенный синий передник в белую полоску, ноги обуты в резиновые сапоги, а шею украшало ожерелье из трех нитей жемчуга.

Мы с Хью двинули дальше и скоро оказались в еще одном большом помещении, заставленном клетками с куропатками. Вот, оказывается, откуда шел запах. Тут же бродили две черные свиньи, они-то и являлись основным источником запаха. Я просто оторопел. Стены зала украшало немыслимое количество наград.

– Наши куропатки и свиньи часто занимают первые места на сельскохозяйственных выставках, – похвастался Хью. – Видишь, сколько наград.

– А зачем вам столько куропаток?

– Ты разве не знаешь, что их яйца – деликатес? Моя мама продает яйца на рынке, а деньги от продажи вкладывает в ремонт нашего дома. Еще у нас есть лошади и ослик-пенсионер, которого отобрали у цыган и спасли от голодной смерти.

– Ой, пойдем смотреть ослика, – предложил я.

– Нет, нам надо на свадьбу твоего папы. Побежали, а то пропустим самое главное.

Мы помчались назад. Я подумал, сколько же нужно продать яиц, чтобы отремонтировать этот дом. Мы услышали, как заиграла музыка.

– Ходу, ходу! – торопил Хью. – Церемония уже началась, ты же должен нести кольца!

Наконец мы достигли зала, украшенного лентами и цветами. В нем рядами стояли стулья, уже занятые гостями. Дамы по случаю торжества надели шляпы самых причудливых форм и расцветок. Каких-только шляп здесь не было – и в виде пчел, и в виде корзинок с фруктами и цветами, обвитых разноцветными лентами и украшенных бантами. Я буквально застыл на месте, глядя на это великолепие.

Тут ко мне подскочил папа.

– Эдичка, ну где тебя носит? Пошли быстрей, я покажу тебе, где ты должен стоять.

Меня поставили на нужное место и вручили поднос с подушечкой, на которой лежали кольца. Кольца были очень красивые, папино скромное, а Маргаритино все в бриллиантах.

Я стоял, не отрывая взгляда от колец. Тут опять грянула музыка, и гости встали. Папа находился на другом конце зала рядом с Джоном, он смотрел на чиновника, который собирался женить папу и Маргариту. Потом он обернулся и уставился на входную дверь. Все гости тоже обратили взоры на дверь.

Как раз в этот момент в зал вплыла Маргарита под руку со своим папашей. К слову сказать, его с большим трудом отыскали где-то в Америке, он там жил с новой семьей. С Маргаритиной матерью он расстался очень давно и поначалу, узнав о свадьбе, не мог понять, какая из четырех его дочерей выходит замуж. На свадьбу он явился со своей пятой женой – высоченной негритянкой, которая работала на телевидении дикторшей и, по словам матери Маргариты, отвлекла внимание от невесты, потому что все глазели на эту черную знаменитость. Она была одета в очень короткое белое платье и крошечную белую шляпку с огромным белым пером, видным отовсюду.