Эдичка

В ответ бабушка вежливо улыбнулась, а я вообще ничего не понял. Оказывается, из уважения к женщине после рождения у нее первого ребенка ее начинают называть «ум», что по-арабски значит «мать», и прибавляют к «ум» имя первенца. Вообще-то, это должно быть имя сына, но поскольку у бабушки сына нет, то ее стали называть мать Анны, а мою маму, соответственно, – мать Эдички, то есть ум Эдичка, потому что я ее первый сын.

«Как интересно», – подумал я.

Всей компанией мы направились в сторону огромных резных ворот. Сами ворота были закрыты, для прохода оставалась лишь узкая, маленькая дверь. Пока протискивались через нее, крокодил, конечно, застрял. От ворот, с внутренней стороны, начиналась длинная аллея, по краям которой росли удивительной красоты розовые кусты. Бабушка тут же принялась их нюхать и изучать, и Борькин поводок перешел мне в руки. Но Борька тоже замер как вкопанный и стал дожидаться бабушку.

Аллея привела нас к большому зданию, мы прошли в широкие стеклянные двери и приблизились к барьерной стойке, за которой сидели две филиппинки, выдавали посетителям полотенца и забирали у них пропуска. Откуда-то появился Дейв, и сразу же началась суматоха, все снова принялись обниматься, Борька лаять, а дети визжать.

Дейв провел нас сначала в свой кабинет, а затем устроил нам экскурсию по оздоровительному центру – мы заглянули в гимнастический зал, посмотрели многочисленные парные и сауны, малые и большие, горячие и холодные бассейны.

В гимнастическом зале было полно народу. Когда Дейв вошел, тренеры, которые до этого болтали в углу, сразу принялись изображать бурную деятельность: один понесся куда-то со шваброй, другой подбежал к одному из клиентов и начал что-то ему говорить. Дейв строго на них посмотрел. Клиенты стали приветствовать Дейва. В основном это были мужчины. Некоторые из них бежали по дорожкам, другие крутили педали велотренажера, а кто-то как бы ехал на лыжах. В другом зале большие, крепкие мужчины поднимали штанги. Все с удовольствием смотрели на маму и говорили Дейву, какой он счастливый, какая у него красивая жена и что никто из них ее бы точно не выпускал из дому, а любовался бы ею только сам. Дейва все называли абу Алекс, что значило папа Алешки, его первого сына.

Дейв в ответ улыбался и говорил, что он не жадный, пусть все любуются. Потом обратили внимание и на мою персону и опять стали щипать меня за щеку. Я держался возле мамы, бабушка давно ушла пить кофе, и ныл:

– Когда же мы пойдем на море? Я хочу увидеть его поскорее.

– Сейчас, сейчас, – повторяла мама, но при этом никуда не спешила.

– Ладно, Аня, – сказал Дейв, – не мучай ребенка, идите на пляж.

Еще через какую-то дверь мы прошли к бассейну. Он был огромный, но в нем почти никто не плавал. Люди сидели рядом с водой в шезлонгах или лежали на лежаках. Между лежаками, покрытыми яркими полосатыми матрасами, стояли маленькие столики. Некоторые лежаки располагались под навесом в тени, другие – прямо на солнце. От солнца люди спасались под множеством ярко-желтых зонтов.

Мама миновала бассейн и, не задерживаясь, отправилась дальше. По пути, непонятно откуда, к нам присоединились Антошка, Алешка и бабушка, и уже через три минуты мы вышли на пляж.

Наконец-то я увидел залив. Он был настолько красив, что я прямо остолбенел. Изумрудная вода переливалась на солнце всеми оттенками зеленого и голубого. Под ярким солнцем песок казался еще белее, чем был на самом деле. Мы заняли место под огромным зонтом, который был похож на крышу африканской хижины. Тут же к нам подбежали служащие с яркими желтыми матрасами и положили их на белые лежаки.

– Что еще желает мадам? – спросил один из них, когда мы устроились.

– Все в порядке, Мануэль, – ответила мама.

Антошка и Алешка надели надувные нарукавники, схватили желтых надувных уток и крокодила и побежали в детский бассейн. Они звали и меня, но я хотел плавать в море.

– Подожди, я сейчас, – сказала мама, снимая длинное платье, под которым был дивной красоты купальник, элегантно сидящий на ее полной фигуре.

Фатима расположилась рядом с нами. К ней тотчас же подбежали официанты. Дети ее принялись играть в песке у воды с огромным количеством игрушек. Филиппинки неотступно находились при них, следя за каждым движением. Фатима заговорила с мамой о каком-то новом магазине, какая там потрясающая обувь, а бабушка сжалилась надо мной, взяла меня за руку и сказала:

– Пойдем, Эдичка, совершим боевое крещение.

Мы подошли к воде. Белый песок под ногами был довольно горячим, а вода в заливе – прохладная и совершенно прозрачная. Хотя стоял январь и дома, в Англии, был мороз. Я зашел в воду и принялся плавать возле бабушки, которая стояла по колено в воде. Фатима крикнула что-то своим филиппинкам и замахала руками. Одна из них, совсем еще молоденькая девочка, подошла к нам и сказала на очень плохом английском:

– Мадам велит вам выйти, вода ледяная, можно сильно заболеть.

– Не волнуйся, дорогая, – ответила бабушка, – он же здесь не один, иди себе, займись своим делом.