Единственное желание. Книга 2

– Сейчас, я сейчас… – зашептал торопливо юноша, наклоняясь над раненым.

Но что он мог сделать? Перевязать раны, остановить кровь… А если кровь всюду, и тело превратилось в одну огромную смертельную рану! Что делать тогда?

Кайл поспешно скинул свою куртку, бережно укрыл ею изувеченного хозяина Эруарда, заботливо и нежно, как мать укрывает младенца.

– Потерпите!

– Не трудись! – тихо-тихо прохрипел Ратур. – Такое не вылечить. Пришло моё время, сынок.

Кайл замотал головой.

Осознание произошедшего заполняло его постепенно, как талые воды, и он захлёбывался от понимания этой непоправимости.

Ничего не изменить! Ничего не исправить! Ничего не вернуть!

– Он жив? – тихий настороженный голос за спиной.

Кайл мгновенно вскочил на ноги.

Желание ударить Шеали оказалось почти непреодолимым. Садануть в лицо кулаком, сбить с ног, опрокинуть в снег, и бить, бить, бить эту мразь, пока его самодовольное лицо не превратится в кровавую кашу!

Сейчас лицо юного милорда скорее выглядело подавленным и перепуганным до смерти, чем самодовольным, но это ничего не меняло.

– Пошёл прочь! – прошипел полукровка. – Убирайся, Шеали! Ты! Это всё ты! Ты всему виной! Трусливый слизняк! Ты бросил его! Ты бросил его умирать!

– Я просто растерялся… Я не знал, что делать… – всхлипнул тот. – О, Небеса! Я же не хотел!

– Убирайся, Шеали! Или я тебя убью! Клянусь, я убью тебя! – заорал Кайл, сжимая кулаки.

– Тише! Усмири свой гнев! – одёрнул юношу раненый. – Я не хочу тебя видеть таким. Особенно теперь. В последний свой час… Не ссорьтесь! Прошу!

Кайл покорно склонил тёмную голову, снова опускаясь подле распростёртого на снегу тела.

– Вам теперь надо быть заодно. Вместе держаться. Вам двоим и моей Кее. Вы должны её оберегать, мою девочку. Вы оба, – шептал Ратур тихо и торопливо, словно опасался не успеть договорить. – Обещай мне, что не станешь его винить в моей смерти!

Кайл распахнул сверкающие от слёз глаза, не веря своим ушам.

– Обещай, Кайл, что никому не скажешь, что это Шеали виноват! Скажи… Я сам. Возомнил о себе, старый самоуверенный глупец! Полез на рожон, вот и получил по заслугам. Знаю, я учил тебя всегда говорить правду… Теперь прошу об ином. Не смей никому говорить, о том, что здесь случилось! Особенно ей, Келэйе. Кайл, ты меня слышишь? Обещаешь?

– Да, – выдохнул полукровка, с ненавистью посмотрев на притихшего Шеали. – Я сделаю всё, что попросите! Всё, как скажите, отец!

– Отец… – короткая улыбка осветила искажённое мукой лицо. – Как редко ты называл меня так… А мне так радостно слышать это слово из твоих уст, сынок! Вот, хоть теперь ты не боишься сказать это…

– Впредь я буду называть вас только так, отец! Только так! Каждый день! Каждый час! Только не оставляйте нас! Не оставляйте меня! – Кайл прижался щекой к ослабевшей ладони.

– Я всегда с тобой, – снова улыбнулся Ратур.

И сердце мучительно сжалось.

Когда-то именно это сказала его мать… А на рассвете она умерла.

А теперь проклятие отнимало у него самого родного и любимого человека! Ненавистное лэмаярское проклятие, от которого ему никогда не избавиться.

– Шеали, приведи Талвара и остальных! – тихо велел милорд. – Мне надо успеть сказать им… Пока я ещё могу говорить. Кайл, не позволяй мне уйти, пока я не оглашу свою последнюю волю!

– Я не позволю, – глотая слёзы, пообещал юноша. – Я стану держать вас за руку и никуда не отпущу!

– Если бы так было можно, люди никогда не разжимали бы рук, – улыбнулся Ратур. – Я не боюсь смерти. Я достаточно прожил. Воспитал двух прекрасных детей. Вы – моя гордость. И мне не страшно умирать, потому что вы – моё продолжение. Я буду жить, пока вы помните меня, сынок…

Нечеловеческая сущность Кайла слышала, как поскрипывал снег у него за спиной – удаляющиеся шаги Шеали затихали вдали, как сбивчиво выстукивало ритм сердце милорда Ратура, словно цеплялось за жизнь из последних сил, как где-то вдали нарастал гул взволнованных голосов.

Но всё это оставалось где-то там, в стороне от вещей действительно важных. Единственно важных.

Эта прощальная улыбка и бледная рука отца, которую Кайл грел в своих ладонях – единственное, что имело смысл. Это всё, что возьмёт он с собой за Грань Мира, когда настанет и его черёд.

***

– Ну-ка! В сторону! – Талвар грубо отпихнул полукровку, встал на колени прямо в окровавленный снег.

Прежде он никогда не позволял себе такого. Столько резкости в его голосе слышать не доводилось, и Кайл даже сейчас, погружённый в собственные горестные мысли, не смог не заметить этого.

Лицо седовласого воина превратилась в бледную суровую маску. Понимая, что творится сейчас в душе рыцаря, задеревеневшей от жизненных испытаний, как руки рыбака от морской соли, но сейчас уязвимой, как открытая рана, юноша легко простил ему эту грубость. Только подивился слегка.

Изумление промелькнуло и в тёмных глазах Ратура, но, прежде чем он успел сказать хоть слово, Талвар осторожно приподнял куртку Кайла, насквозь пропитавшуюся кровью, и с тяжким вздохом опустил её обратно. Многое он повидал на своём веку, но теперь, при взгляде на изувеченного милорда, не смог сохранить лица.