Единство и многообразие в Новом Завете Исследование природы первоначального христианства

(4) Ис 8:14–18. Один из самых известных отрывков о Камне, где Яхве изображается как камень преткновения и скала соблазна. Рим 9:33 и 1 Петр 2:8 относят его к Иисусу: Иисус приравнивается к Яхве, Камню. Ис 8:17сл. говорит о доверии Исайи к Яхве и о детях, которых даровал ему Яхве. Евр 2:13 относит данный отрывок к Иисусу: доверие Исайи к Яхве рассматривается как доверие Иисуса к Яхве. Иными словами, в пределах пяти стихов Иисус отождествляется одновременно с Яхве и с Исайей в его уповании на Яхве.

(5) Дан 7:13. По мнению Перрина, в Новом Завете заметны следы трех экзегетических традиций, связанных с данным отрывком: применение Дан 7:13 постепенно смещалось от вознесения к парусии[229]. Это правдоподобная гипотеза, хотя меня она и не вполне убеждает.

(6) С большей уверенностью можно говорить о смещении в использовании Зах 12:10 от парусии (Мф 24:30; Откр 1:7) к апологии Страстей (Ин 19:37).

(7) Пс 110:1. Обычно этот текст применяется к восседанию Иисуса одесную Бога (напр., Мк 14:62; Деян 2:33–35; Кол 3:1; Евр 8:1). С его помощью также обосновываются некоторые христологические титулы (напр., Мк 12:35–37; Деян 2:33–36; 7:56) и утверждается подчинение властей Христу (напр., 1 Кор 15:25). Он может относиться и к небесному заступничеству Иисуса (Рим 8:34; ср. Евр 7:25)[230].

24.5. Самые яркие образцы того, как ветхозаветное откровение подвергается реинтерпретации в свете откровения Иисуса, — это случаи, когда Ветхим Заветом фактически пренебрегается и он отбрасывается (новое откровение настолько не вяжется со старым, что никакое толкование не поможет их примирить, а потому откровению старому приходится посторониться, быть отмененным).

Мы уже видели: это случалось, когда Иисус противопоставлял Торе собственное откровение и видение воли Божьей, — причем Торе не только устной (см. выше § 16.2), но и письменной. Например, в Мф 5:21сл., 27сл. он подает себя как высшего интерпретатора Закона, предлагая глубоко радикальное толкование пятой и шестой заповедей. В других материалах, собранных в Нагорной проповеди, он не просто перетолковывает Закон, но вносит серьезные оговорки к нему: в Мф 5:33–37 он фактически пренебрегает заповедями о клятвах (Лев 19:12; Числ 30:2; Втор 23:21); в 5:38–42 он отменяет

ius talionis (Исх 21:24; Лев 24:20; Втор 19:21). В Мк 10:2–9/Мф 19:3–8 он девальвирует Моисеево разрешение на развод (Втор 24:1). Пожалуй, более всего бросается в глаза его учение о нечистоте: в том виде, как оно изложено в Мк 7, оно фактически подрубает под корень весь ритуальный закон (что Марк осознает — 7:19b). Как известно, его трапезы с "грешниками" давали тот же результат, — отсюда и резкая оппозиция фарисеев к Иисусу[231]

.

Поучительный образец радикального перетолкования мы находим в Стефановой критике в адрес Храма (Деян 7 — особенно ст. 41–50). Похоже, оно было вдохновлено преданием об Иисусовом речении о гибели и восстановлении Храма (Деян 6:14), — речении, которое иерусалимские верующие либо игнорировали, либо интерпретировали иначе (см. выше § 18.3). Стефан, видимо, рассматривает историю израильского богопочитания в свете этого высказывания и приходит к весьма тенденциозной ее интерпретации. Используя Ис 66:1сл. (один из немногих ветхозаветных текстов, который вроде бы решительно высказывается против Храма), он фактически утверждает (вопреки 2 Цар 7:13 и т. д.), что строительство Храма как постоянного и стационарного святилища было знаком израильского отступничества от Бога (см. ниже § 60). Иными словами, рассматривая Ветхий Завет в свете слов Иисуса, Стефан использовал одну часть Писания для оправдания отказа от ясного учения многих других Писаний.

Павел дает нам классические образцы того, как христианство I в. могло отказываться от значительной части своего иудейского наследия, от многого в Ветхом Завете, который иудеи (и иудеохристиане) по–прежнему считали актуальным и обязательным для соблюдения. Сюда входит, в частности, отказ от центральной роли Закона в иудаизме: по словам Павла, "Христос — конец Закона как пути к праведности"; Моисеево предписание в Лев 18:5 (covenantal nomism, "номизм Завета" — Э. Сандерс) более недействительно (скорее уж, ориентироваться нужно на Втор 30:12–14). Далее Павел интерпретирует отрывок, который изначально вдохновлял на соблюдение Закона (Втор 30:11,14), в категориях праведности/ спасения через веру (Рим 10:4–9)! Иными словами, закон был дан лишь на время, он был своего рода нянькой, сидевшей с детьми до прихода веры (Гал 3:19–25). Однако, когда пришла вера, когда пришел Христос, Закон отменен (2 Кор 3:13сл.; Еф 2:15).