Эдит Пиаф

Пиаф всегда легко относилась к продажной любви. Как говорила бабушка Луиза, «шлюхи торгуют лишь своим телом, но не совестью». И Пиаф, наблюдая вблизи известных политиков и государственных деятелей, была с бабушкой согласна. Нищая обездоленная женщина может продать несколько мгновений удовольствия. Но она не продает своего сердца и своей души. И она, в конце концов, никого не обманывает…

Проститутки относились к маленькой Эдит так, словно бы она была родной дочерью каждой из них. А может и лучше – родная мать все же оставила свою дочку, а эти женщины отдавали ей нерастраченное материнское тепло.

В эти годы, а это длилось около пяти лет, у Эдит были замечательные игрушки.

И она всегда ела досыта.

Кадр из фильма «Жизнь в розовом цвете» об Эдит Пиаф. 2007 год.

11. Невидимый мир

Слепоту внучки бабушка Луиза переживала как личную трагедию. Денег было немного, однако бабушка обошла всех парижских врачей, которым смогла заплатить из своего жалованья. И везде слышала одно и то же – у девочки тяжелейшая катаракта, развившаяся вскоре после рождения. Излечить эту болезнь невозможно. Эдит обречена на слепоту.

Саму девочку это мало заботило. Она не помнила ни лиц людей, ни цветов и оттенков окружающего мира. Она воспринимала жизнь на слух… Не в этом ли секрет ее необыкновенной музыкальности, которая со временем превратит замарашку Эдит Гасьон в великую Пиаф? Кто знает, кто знает…

Луиза носилась со слепой Эдит, как с раненым котенком. И не она одна – слепую девочку искренне, до слез жалели все женщины, работавшие в публичном доме, включая его хозяйку.

Однажды женщины сговорились и отправились в церковь в Лизье – к Святой Терезе. Публичный дом был закрыт на целый день, румяна смыты, а легкомысленные платья заменены целомудренными, почти монашескими одеждами.

Одна из первых фотографий Эдит. 1917 год.

В храм божий жрицы любви отправились не с пустыми руками. Они передали настоятелю письмо, в котором хозяйка обещала пожертвовать храму десять тысяч франков в случае, если девочка прозреет.

Они молились истово – до самого закрытия церкви. Просили Святую Терезу даровать их маленькой Эдит прозрение. Пусть не сразу, пусть через… скажем, десять дней…

12. Чудо прозрения

Прошло ровно десять дней. 25 августа в день Святого Людовика и, между прочим, в день рождения Луи Гасьона, проститутки ждали чуда. С утра маленькую Эдит теребили и не давали ей покоя.

– Эдит, посмотри на меня, маленькая. Что у меня в руках? – с надеждой в голосе звала бабушка Луиза, протягивая девочке конфету.

Эдит улыбалась и делала удивленное лицо, нащупав конфету руками. Она ничего не видела.

К концу дня женщины успокоились и занялись привычными делами. Бабушка отправилась на кухню готовить угощенье для гостей и поздний ужин для своих девочек. Женщины прихорашивались. Ранние посетители покуривали, сидя за столиками, неспешно перелистывая газеты…

И вдруг кто-то из них, мужчина в годах, обратил внимание на то, что маленькая девочка в кружевном платье, которая вечерами разгуливала по дому терпимости и собирала с гостей свою дань – сласти и ласковые слова – стоит возле картины, висящей на стене и… разглядывает ее!

– Да она видит?! – тихо произнес пожилой господин.

Женщины замерли. Разом, как по команде, повернули головы к Эдит. И, спустя мгновенье, заголосили:

– Луиза, бегом сюда! Эдит прозрела!

Что было в тот вечер – не передать. Слезы радости, смех, всеобщее ликование.

А хозяйка публичного дома тут же полезла в тайный шкафчик за деньгами. Она могла обмануть, кого угодно. Но только не Святую Терезу.

Эдит Гасьон школьница.

13. Акробат и уличная певичка

Эдит Гасьон исполнилось семь лет. Осенью 1922 года ее отдали в школу. Проучилась она недолго – едва освоила грамоту. Возмутились родители учеников-первоклашек. Они не хотели видеть рядом со своими детьми воспитанницу публичного дома.

Этими несколькими месяцами, проведенными в начальной школе, образование Эдит Пиаф и ограничилось. Ее университетами стала сначала парижская улица, а затем – профессиональная сцена…

Зимой вернулся отец. Он отслужил свое и решил заново создать семью. Дочь у него уже была, осталось найти ей новую мать. Точнее, мачеху. И это была очень непростая задача. Эдит обладала упрямым характером и несгибаемой волей. Уже в детские годы в ней угадывалась сильная женщина.

Беззаботные дни под крылышком бабушки Луизы закончились. Отец увез Эдит в Париж. И стали они жить вместе – в убогой каморке в одном из домов для бедных постояльцев. Зарабатывали тоже вдвоем – Луи Гасьон показывал акробатические номера, а его дочь Эдит пела. Мачехи, которых Гасьон время от времени приводил в дом, быстро испарялись. То ли они надоедали самому Луи, то ли не выдерживали напора маленькой Эдит.