Эдуард Стрельцов

А начинается у Н. Фомичёва с И. Шатуновским всё, разумеется, с письма болельщиков. Те после вылета наших в одной четвёртой мирового первенства (что посчитали неудачей) интересовались, почему не выступал Стрельцов и что с ним случилось. Вот чуткие авторы и ответили любителям футбола из Тбилиси — этим, вероятно, подчёркивался всесоюзный интерес к сложившейся ситуации — творением, которое превзошло по цинизму даже фельетон С. Д. Нариньяни.

Нет, посыл прежний: был Эдуард хороший мальчик, не пил и не курил, а потом появились огромные деньги, вседозволенность, покровители. О последних написано едва ли не больше, нежели о футболисте. Он же смотрится полнейшим недоумком: «А человек-то Стрельцов был (обратим внимание: в прошедшем времени. — В. Г.) серый, недалёкий. Его некомпетентность в самых примитивных вопросах вызывала изумление и улыбки у товарищей по команде. Он искренне считал, что Сочи находится на берегу Каспийского моря, а вода в море солёная, оттого что в ней плавает селёдка».

А. Т. Вартанян уже в наши времена объяснил, что Сочи перед сезоном каждый год принимал многие команды, и не понимать, на побережье какого моря находится город, футболист не мог при всём желании. А пример с селёдкой дотошный Аксель Татевосович нашёл у... А. П. Чехова в рассказе «Экзамен». То есть целых два сатирика-юмориста не смогли придумать ничего самостоятельного. Сразу как-то подползают мысли о том, кто по-настоящему сер и недалёк.

Использована в фельетоне и история на Крутицком Валу. Во многом благодаря «комсомольскому» дуэту суд сумел прибавить лишних три года к сроку, хотя пересказан эпизод лживо и бездарно: Стрельцову, по версии авторов, «втемяшилась блажь» ворваться в дом ночью, после чего он, опять же ни с того ни с сего, принялся ожесточённо бить посуду на кухне. В таком случае надо не о приговоре думать — о лечении. Только вот кого лечить: футболист абсолютно здоров. Может вновь стоит говорить о каких-то отклонениях у пишущих в центральной газете?

Изрядная доля текста посвящена так называемым «покровителям и меценатам», и, думается, не случайно. Как не раз повторялось, Стрельцова подлинно любили в народе. Выступление советской команды на мировом форуме вызвало Прямое недовольство болельщиков составом сборной. Это из Тбилиси пришёл вежливый вопрос о Стрельцове (надеюсь всё же, что письмо не в Москве написано). На ЗИЛе, например, эмоции достигли совсем иного накала.

При этом я, как и А. П. Нилин, считаю преувеличением утверждение о возможных массовых демонстрациях рабочих в защиту футболиста. А вот с мыслью Э. Г. Максимовского о «глухом ворчании» тех же автозаводцев соглашусь полностью. Причём можно было говорить о «глухом ворчании» болельщиков всей огромной страны. Логика ворчавших проста. Ехали чуть не за «золотом» (это не выдумка), и где оно? Проиграли в четвертьфинале Швеции. Которую три года назад тот же Эдик совместно с Борисом Татушиным разбомбил — причём там же, у них. А их двоих вместе с Огоньковым на чемпионат не взяли!

Конечно, никакие «колонны» никуда бы не пошли. Не Новочеркасск 62-го года, речь не о ценах, мясе и вообще хлебе насущном. Однако людское настроение, мрачное, угрюмое, — тоже фактор нежелательный, мягко говоря. Оттого и фельетон «Ещё раз о “звёздной болезни”» выходит как ответ читателям и оттого развивается тема «заступников», этаких недальновидных «радетелей», мешающих осуществить справедливый суд. Начальников среднего звена, как известно, трудовой народ недолюбливает, потому как конкретно с ними приходится иметь дело, а не с теми, до кого не дозвонишься и не докричишься. Поэтому осмысленный удар «Комсомолка» наносит как раз по некоторым зиловским начальникам, а также районным руководителям. А под самый жаркий огонь попал не чужой вроде газете комсомол. Райкому припомнили тот строгий выговор, объявленный в день выхода «Звёздной болезни». Вышла, по мнению фельетонистов, ошибка: исключать нужно было Стрельцова, гнать поганой метлой. «Слово взял, — напоминают читателю, чтобы знал, кто у нас виноват, — первый секретарь райкома ВЛКСМ Виктор Полищук. Сначала секретарь дал туманное определение “широты русской души”, потом решительно принялся утверждать, что именно такая душа у Эдика. Из выступления Полищука явствовало, что Эдик человек, в сущности, хороший, что он одумается, исправится, а посему достаточно записать ему строгий выговор, но на футбольном поле оставить, ибо он забитыми голами искупает свою вину».

Сказано было 2 февраля, и сказано неплохо: ведь произошедшее в ноябре 57-го, если строго посчитать виноватым исключительно футболиста, он и вправду кровью искупил. Однако в июне, в свете, так сказать, новых обстоятельств, высказывание районного комсомольского лидера должно смотреться невообразимым слюнтяйством.